Анатолий Ромов - Голубой Ксилл

Пробных кристалликов у Компании, по моим сведениям, двадцать два. Их интерес к ксиллу понятен. Если минерал — панацея от всех болезней, монопольное обладание им позволит извлечь огромную выгоду. Но скорее всего дело даже не в этом: ксилл может быть не только лекарством…

— Павел Петрович, вы очень хотите попасть на Иммету? Щербаков нехотя отвел взгляд.

— Да, хочу. Как и каждый любознательный ученый. И все-таки я доволен, что Иммета пока чиста.

— Говорят, после закрытия Имметы там все-таки кто-то остался.

— Ничтожная доля, микроскопический процент по отношению к площади планеты, уж не говорю, ко всему человечеству.

— Вы говорите о людях как о каком-то понятии? На вас это непохоже.

— Говорю, потому что осуждаю их. Никто не принуждал их остаться.

— Но это живые люди. — Влад, есть закон. Всем, кто попал на Иммету во время «ксилловой лихорадки», когда планета была открыта, было предложено вернуться в Сообщество сразу же после заключения Договора. И вот, когда уже был установлен контроль над орбитой, выясняется: около пятидесяти человек все— таки остались.

Они спрятались в пещерах, джунглях, на островах. Каждые полгода спасательный ракетолет совершает облет планеты, используя все для поиска людей. В условленных местах сбрасываются продовольствие, инструменты, запасы энергопитания, свежие видеозаписи! Непрерывно в эфир, листовками, по громкоговорителю их призывают добровольно вернуться. Мы по-прежнему считаем их гражданами Сообщества, им предлагается любой пункт на населенных планетах! И что же? Они не откликаются.

Ни разу за все время. За все двадцать лет!

— Может быть, что-то мешает им это сделать?

— Что? Какая причина может помешать тем, кто хочет добровольно вернуться? Нет, извини, но мне их не жаль. Они добровольно выбрали свою участь. Если их сейчас нет в живых, что ж, виноваты сами.

Щербаков стал доставать из ящика стола какие-то документы, фотографии, папки.

Кивнул:

— Посмотри.

На фото был изображен совсем молодой парень. Судя по позе, он был мертв: сидел, уронив голову и прижавшись щекой к поверхности стола. Можно было понять, что мертвец находится в каюте: за столом виден край откидной койки. У щеки лежит опрокинутая чашка. Рядом на столе темная жидкость, скорей всего кофе. Я вернул фотографию Щербакову.

— Это Стефан Микич, второй пилот дежурного ракетолета. Обнаружен сегодня утром в своей каюте. Произведено вскрытие. По первым данным, самоубийство. Принял таблетку с сильнодействующим ядом. Запил кофе. Влад! Микич был здоров, молод.

Зачем ему было принимать яд?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Неделю назад Микич был на Иммете в составе экипажа спасательного ракетолета. После этого отдыхал. Сидел в видеотеке, развлекался с друзьями. — Щербаков раскрыл стоящую на краю стола коробку с шахматами.

Я вгляделся в фигурки. Они были обычными.

— Эти шахматы стояли на полке в каюте Микича. В закрытой коробке. Так вот, наш эксперт пропустил каждую фигурку этих шахмат через микроанализатор. Ни на одной из них нет вообще никаких микрочастиц! Понимаешь — никаких? Ни пота, ни кожи, ни пыли. Что это значит?

— Может быть, их обработали спецсоставом?

— Точно. Удалив с поверхности фигурок все, что можно было. Зачем? А затем, чтобы скрыть, что этими шахматами совсем недавно играли. Если бы ими не играли недавно, на фигурках успело бы осесть какое-то количество пыли. Но пыли на них тоже нет. Значит, не далее как сегодня утром кто-то играл с Микичем в шахматы у него в каюте и постарался это скрыть. И Щербаков по моему взгляду понял, что я тороплюсь, и вздохнул. — Ладно, не буду задерживать. Что у тебя?

Патрулирование?

— Да, Павел Петрович, выхожу на патрульном Эда Руцкого, — Ни пуха ! Эд — командир опытный. Вернешься договорим.

Вылетев на орбиту точно в срок, мы патрулировали около часа без особых происшествий. Я сидел на месте дублера, Руцкий у основного штурвала. На втором часу полета у края пульсирующего поля лидара возникла яркая точка. Я вслушался в дополнительный фон: может быть, смещение? Нет. И на соседний патруль не похоже; отзыв «свой — чужой» молчит. Значит, только одно — это корабля Компании. Судя по тому, что он в зоне и приближается без предупреждения, действия его явно враждебны. Через несколько секунд на экране рядом с первой появилась вторая точка. Потом третья, четвертая, пятая. Кажется все. Пять кораблей. Рассыпаются веером — так заходят в атаку.

Помедлив, Руцкий сказал тихо: