О. Шеремет: Большая Игра

Образы девушек, установленные так же давно, менялись чаще, чем мужские — рост, цвет волос и глаз…

— Что поделаешь, приходится следить за модой, — вздохнула Лахе.

Её прошлый образ невинной пастушки претерпел некие изменения, но небольшие: фигура чуть стройнее, ноги длиннее, профессиональная белозубая улыбка вместо застенчивого хихиканья.

Атропос с легким презрением покосилась на товарку. Такие взгляды применялись в довесок к вытянутому бледному лицу с тяжелыми веками, к водопаду иссиня-черных волос. Они обе были красавицами — стоит ли упоминать об этом?

— Ты уже видела Троих? — под «Тремя» подразумевались мужчины.

— А кто именно тебя интересует?

Атропос передернула плечами и вроде бы совсем потеряла интерес к этой теме, но в образе Лахе было заложено неодолимое стремление перемывать косточки своим ближним. А разве для Игрока-одиночки есть кто-нибудь ближе его соперников?

— Повеса явился первым, — Лахе подмигнула. — Представляешь, нечесаный, нестриженый и… неодетый.

Она хотела было, по привычке, захихикать и покраснеть, но сдержалась — одарила соперницу улыбкой и подмигиванием. Да, на загорелый торс Повесы стоило посмотреть даже им, перепробовавшим тысячи мужчин — жаль только, он держался скромником. По крайней мере, последний десяток Игр. Хотя гримаска Лахе могла сказать о том, что она сама видела белокурого Игрока, это было бы открытой Ложью, запрещенной Правилами. Есть ложь, а есть Ложь. Есть игры и Игра. Большая Игра, ради которой они бросали все свои дела, ради которой в течении почти полутора сотни лет искали мудрости и трюков. И проигрывали — раз за разом. И надеялись, что уж в следующей Игре они обязательно….

У каждого Игрока были свои маленькие секреты. Или они так думали, что это секреты.

Атропос оставила при себе и догадки насчет маленьких друзей-шпионов Лахе, и вопрос, готовый сорваться с языка: «А Плут?». Не время открывать карты.

— Повеса сейчас в курилке?

Лахе заколебалась: скажет она «да», выдаст ли, что она не своими, а чужими глазами видит передвижения соперников? Сказала:

— Где же ему еще быть?

Плут сосредоточенно грыз ноготь на большом пальце, глядя в окно. Привычная картина — норвежские фьорды с ревущими белопенными демонами. Вряд ли Игрок любовался пейзажем: слишком уж увлечен был собственными мыслями. И ногтями. В самом деле, не Повеса же он, чтобы заботиться о маникюре?

— М-да, — крякнул вихрастый парень, разглядывая обгрызенный ноготь. Девушки снова начнут ужин с колкостей.

Что ж, такого его роль — шута, что в душе король. Все они — правители миров, Игроки. Жестокосердые короли и лукавые царицы.

Восемь раз ударил колокол, спрятанный в недрах Лабиринта. Вердан как-то обмолвился, что добрался однажды до каморки, где восседает старец Время, глухой, как пень, следящий за ударами колокола. Была ли эта оговорка случайной — Клот не знал. Вздохнув для порядка, он одним движением руки пригладил волосы и напялил сверху серую фетровую шляпу. Время ужина.

Одновременно распахнулись двери, ведущие в обеденный зал — с мужской и женской стороны. Несмотря на то, что это разделение было совершенно условным, Игрокам нравилось создавать иллюзию человечности, со всеми тысячами правил и этикетов. Как кукольные чаепития, которыми забавляются человеческие дети. Во главе стола встал Вердан, словно отец семейства. По мановению его руки — сверкнул перстень с королевским синим сапфиром — зажглись многочисленные свечи, огонь заиграл в хрустальных подвесках люстр. Музыка — торжественная и драматичная, звучавшая из сердца каждого вечного и вечно одинокого Игрока, наполнила зал.

Лахе в светло-розовом платье легкомысленной длины чмокнула Лорда в щеку и улыбнулась Скульду, который поклонился, отодвигая стул для девушки.

— Ты ослепляешь меня, — он закрыл глаза ладонью, и в её тени игриво подмигнул сопернице. Они (то есть их образы) были так схожи. Высший свет, флирт, легкий — come il faut — загар, светлые волосы и непрестанная дружелюбная улыбка. Пожалуй, Лахе и Скульд были и самыми приятными соперниками, в сравнении с остальными.

И самыми опасными, само собой. Как самой опасной оказывается красивая змея, похожая на безобидную атласную ленту.

— Пастушка переехала в большой город? — Клот направился было прямо к своему месту, но потом театрально хлопнул ладонью по лбу и помог сесть Атропос. Она, впрочем, не выказала особой благодарности, принимая все знаки внимания с неизменно ледяным высокомерием. И только сама девушка знала, как жарко становилось от близости Игрока с нахальными светло-карими глазами.