Николай Степанов - Тени огня. Трилогия.

– Я обязательно верну все до последней монетки.

– Когда?

– Не знаю, – честно сознался Сомов. – Но пока не отработаю, домой не вернусь. Обещаю.

– А меня по твоей милости скоро могут исключить из гильдии посредников. И чем я тогда буду семью кормить?

Мишка несказанно удивился. Он почему-то думал, что бородач живет бобылем. Конечно, они не были настолько близки, чтобы показывать друг другу семейные фотографии, но в его представлении женатый человек выглядит иначе. Хотя, что он вообще знает о местных обычаях?

А Кройца действительно серьезно волновала неплатежеспособность отмеченного тенью огня. Раньше он не подозревал, что лицензия реагирует на отступления от устава. Сначала она начала нагреваться, а потом еще и вибрировать. Час назад специалист по срочной доставке в очередной раз виделся с Грайтом, и распорядитель вдруг почему-то потребовал предъявить документ. Деваться было некуда, Мишкин посредник достал бумагу, с ужасом заметив, что ее желтые оттенки сменились красными.

– Это выходит за всякие рамки! Кто позволил тебе заниматься благотворительностью? – отчитал начальник, словно лицензия успела пожаловаться на своего хозяина.

– Никакой благотворительности, – стал оправдываться Кройц. – Я работаю в кредит, а это штука выгодная. Вот увидите.

– Если через сутки ты не получишь деньги за свою работу, буду вынужден отобрать лицензию. Я не позволю, чтобы по твоей милости сгорел уникальный документ.

Бородач не стал рассказывать о тяжелом для себя разговоре, но Сомов и сам догадался, что ситуация паршивая. Мишка очень неловко чувствовал себя в роли должника – прямо хоть выходи на большую дорогу.

Сидевшая с ними за одним столом Тируна не могла не слышать разговор мужчин. Она решительно отстегнула от пояса кошелек и положила его перед Михаилом:

– Здесь пятьдесят монет. Они ваши.

– Эх, грехи мои тяжкие! Мало того, что вы меня от смерти спасли, так еще и деньгами снабжаете. – Он отодвинул от себя кошелек.

– Вы принесли в мой дом великое избавление, которое стоит гораздо больше. Просто других денег у меня сейчас нет.

– Я не могу взять последние…

– Берите! – решительно заявила женщина. – Или я подумаю, что вы хотите меня обидеть.

– Благодарю вас. – Отмеченный тенью огня передал кошелек посреднику. – Держи первый взнос в счет погашения кредита. Сколько я тебе еще должен?

– Двести пятьдесят монет.

– Немало. Так ты мне поможешь?

– Можно попросить Арианта. Марита перебралась в Темьград с его помощью. Кстати, с ней был чародей. Ты его не встречал?

– Гога мне говорил, что мужика, с которым она пришла, убили.

– Жаль. Ариант будет расстроен. Держи бумагу, пиши ему письмо.

В то время когда Сомов обедал вместе с посредником и Тируной, его земляки подъезжали к стенам столицы. Скальнов, получивший записку от своей подруги, сразу задал довольно быстрый темп движения. Станс и Марицкий едва поспевали за пылким влюбленным.

– Пожалей лошадок, – в очередной раз протирая лоснившуюся на солнце лысину, воззвал к «гному» бывший кучер. Он жадно посматривал в сторону озера, к которому приближались усталые путники. – Они-то чем виноваты?

– Привал! – тут же скомандовал Шагрид, останавливая коня.

Когда Сомов отправлялся в перелет на «черных ястребах», он попросил своего телохранителя проводить поредевший караван до столицы.

– Зачем нам привал? – возмутился Гога. – Четверть часа – и мы в городе.

– Надо себя и лошадей привести в порядок. Или ты хочешь заявиться к Руене потным и грязным? – объяснил рундаец.

Аргументы легионера показались парню убедительными. Скальнов соскочил с лошади и снял с нее оба мешка грюнда.

– Станс, если бы не твоя поклажа, мы бы уже давно были на месте. Почему ты их не продал вчера? Столько купцов хотели избавить нас от тяжкой ноши.

Торговцы небольшого городка, где всего на час останавливался караван, словно с ума посходили, когда пронюхали, что в мешках у путников находятся грюнд и кофе. Они буквально ворвались в маленькую придорожную харчевню и наперебой стали предлагать цены на товар. И все же уговорить плотненького лысого мужичка ни одному не удалось. Кое-кто даже начал угрожать, пытаясь взять на испуг немногочисленных хозяев ценного груза, однако когда обычный столовый нож вонзился в сантиметре от уха наиболее ретивого купца, вошедшие заметили рундайца и ретировались.

– Продавать товар в провинции – лишиться половины барыша. А в нынешней обстановке и того больше, – ответил Скальнову Станс.