Николай Степанов - Тени огня. Трилогия.

«Если этот тип не сварился в собственном соку, то мне здесь ловить нечего, – проскочила тревожная мыслишка. – Но должен же он… Минуточку. Как он сказал? Дражайший? Ромкуш?»

– Кхе, кхе… – С мужчины, вышедшего из зеленого пламени, свисали обгоревшие лохмотья. – Как видишь, дражайший, меня испепелить непросто. А теперь настала твоя очередь гореть. И представь себе, не от моего усердия. Помнишь волшебницу, стрелявшую огненными шарами? Ее чары тебя и уничтожат. Как же я люблю делать пакости чужими руками!

Недожаренный маг хлопнул в ладоши и дунул в сторону Сомова.

Парень сразу почувствовал тепло, исходящее от ворота собственной рубахи. Пуговица, о которой не так давно задумывался Мишка, вспыхнула ослепительным светом и… окутала тело свободного гладиатора коконом багрово-оранжевого пламени. Тишина на трибунах стала звенящей. После всего увиденного здесь зрители вновь затаили дыхание. Толпа ждала ответной реакции горящего…

Тот же абсолютно не чувствовал жара, поскольку у него самопроизвольно активировалась тень живого пламени – единственная способность, которую он до сих пор так и не мог использовать.

– Ты проиграл, человек. А по-другому и быть не могло, – устало произнес противник. Он единственный из всех почему-то решил, что дело сделано.

– Ошибаешься, Горгун! Я только сейчас начинаю сражаться по-настоящему! – Прилив сил, который принесло с собой живое пламя, позволял человеку начать поединок сначала, словно и не было изнуряющей борьбы. К тому же теперь Сомов знал, как надо действовать. Рука нащупала в кармане порошок из бровей хохочущего дракона. Михаил перестал полыхать.

– Кто ты такой? – изумленно спросил мраг, уже считавший себя победителем.

– Сомов. Михаил Александрович. – Порошок, подгоняемый телекинезом, полетел в соперника.

Мысленно Зерг дважды праздновал победу своего гладиатора и дважды впадал в отчаяние – боец Горгуна оказался слишком крепким орешком. Когда же Михаила охватило пламя, мраг был готов в ярости растерзать любого. Однако действия горящего Сомова вновь возродили погасшую надежду. Тот неожиданно расправил плечи и, казалось, даже переродился. Потом последовал взмах руки, и боец Горгуна прямо на глазах у всей публики потерял человеческое обличье, превратившись в мрага.

«Да как он смел!» До конца излить свое негодование седому изгою не дали. Когда Сомов швырнул противника в решетку ограды и подскочил к поверженному с мечом Ромкуша, за спиной парня оказался арбитр турнира с занесенной для удара саблей, в которую была преобразована конечность мрага.

«Эдак они сейчас угробят моего гладиатора и лишат меня заслуженной победы!» В мгновенье ока Зерг очутился рядом с Михаилом и отбил удар соплеменника. Тут же на арене появились еще трое во главе с верховным смотрителем.

– Ты забываешься, Зерг! Изгоям запрещено выходить на арену! – грозно процедил сквозь зубы Шрынг.

– Я знаю! Но после победы моего гладиатора я уже не изгой.

– Да как ты смеешь так отвечать мне?! – еще сильнее разозлился верховный смотритель. – Победу твоего гладиатора еще не объявили.

– И не объявят, если вы его сейчас убьете.

– Он заслуживает смерти.

– Это почему же?

– Он чуть не победил мрага, а это невозможно. Или ты хочешь оспорить основную истину?!

– Ни в коем случае. Человек действительно не может победить мрага. А мой боец не «чуть не победил», а наголову разгромил своего соперника. Но дело в том, что Горгун не мраг, а дважды преступник. Ведь он посягнул на самое святое даже для них, – Зерг кивнул в сторону трибун, специально подчеркнув свое отличие от сидящих на зрительских местах, – для изгоев. Какой же он после этого мраг?

Седой стоял, заслонив спиной Михаила, и старался проявить максимум твердости в разговоре с верховным смотрителем. Нельзя было показать ни малейшей слабины в голосе, иначе человека убьют и его билет через Врата Мрачности будет утрачен неизвестно на сколько лет.

– Все равно это не дает тебе права вмешиваться в судейство на арене. Ты поднял руку на мрага! Забыл, что мы друг с другом не воюем?!

– Ошибаетесь, Шрынг. Я не поднимал оружия против соплеменника, а лишь остановил почтенного мрага от совершения ошибки. Зачем убивать ни в чем не повинного…

– Ты пожалел раба?! Какой же ты после этого мраг?

– Не раба, а компаньона, – Зерг уцепился за подсказку, неожиданно подаренную грозным собеседником, – с которым у меня в этом мире деловые взаимоотношения. Я же, не в пример Горгуну, законопослушный гражданин Темьграда. Михаил выполнил передо мной свои обязательства, одержав победу в турнире. Теперь я обязан выполнить свои. Нельзя же начинать праведную жизнь с нарушения, пусть и здешних, но законов. Иначе какой пример будет для остающихся изгоев?