В. Бирюк - Найм

Это выглядит довольно странно: страны с высоким значением «дистанции власти» в своём недавнем прошлом имели, в основе своей организации, крестьянскую общину. Самоуправляемую, с общей собственностью на землю. Получается, что община не есть зародыш свободы и равноправия, «ячейка будущего общества всеобщего счастья», как были уверены народники 19 века, а наоборот — работает как барьер — отсекает человека от других уровней властной иерархии. Сопричастность к власти, ощущение необходимости, обязательности и естественности равноправия, безусловно, существует в классической славянской крестьянской общине. И там же и захлёбывается, не распространяется на весь народ, на всю страну.

Несогласие же с тем, что «власть в обществе распределяется неравномерно», стремление к равенству, к демократии возникает, похоже, там, где возникает частная собственность на землю. Там, где крестьянин в одиночку бьётся на клочке своей земли, в одиночку рвёт пуп, таская брёвна. Там, где у крестьянина нет равноправия просто потому, что рядом вообще никого нет.

Там, где община, «русский мир», этот исконно-посконный «презерватив», одетый, из лучших побуждений, «с дедов-прадедов», на нужды и страсти человеческие — лопается. «Мы имеем ту власть, которая нас имеет» — вечная российская мудрость. Отказ от «безопасного секса» в отношениях между человеком и властью приводит к появлению равноправия в обществе.

Власть, оказавшаяся лицом к лицу с человеком, лишённая своего привычного «средства индивидуального предохранения» в форме русского «мира» или украинской «грамады», испытывает «более яркие ощущения». А у человека — появляется чувство сопричастности. К процессу. Со всеми возможными подробностями и последствиями.

Можно прикинуть необходимую продолжительность этого периода: от момента распада общины и наделения крестьян землёй, до возникновения в стране демократии и равенства.

Моисей водил свой народ по пустыне сорок лет. В демократической традиции начала третьего тысячелетия этот пример считается необходимым сроком изживания в народе рабского духа. Обычно говорят: «пока не вымрут все, кто родился в рабстве в Египте».

Туфта. Ещё одна около-библейская легенда. Богу было плевать на социальные стереотипы древних евреев. Он вообще хотел истребить этот народ во время стоянки в пустыне Ферран. Только хитрость и беспардонная лесть Моисея позволила избежать тотального геноцида:

— Господи, а что люди скажут? Ты ж сам сказал: «выведу в Землю Обетованную». А если истребишь… сам понимаешь… скажут-то — слабоват Господь. Взялся да не довёл. А ты ж то… эта… н-н-н-н… ну… Г-господь. В-всемогущий.

Моисей был заикой. А когда волновался — особенно. Поэтому, кстати, он очень не хотел в это дело ввязываться:

— Вот мне только и п-п-проповедывать слово. Б-б-божье.

ГБ взбесило не наличие рабского духа в людских душах, а его недостаток. Все люди — рабы. Рабы божьи. Но евреи были недостаточно преданными рабами, сомневаться себе позволяли. По этим диссидентам ГБ и вдарил.

Дословная цитата: «Пока не вымерли все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте и в пустыне, и искушали Меня уже десять раз, и не слушали гласа Моего, не увидят земли, которую Я с клятвой обещал отцам их; все, раздражавшие Меня, не увидят её».

Вот точное определение критерия включения в тогдашний «публичный список к Акту Магницкого» от ГБ: «раздражавшие Меня».

«Ласковое теля двух маток сосёт» — русская народная мудрость. Но русских на Синае в то время ещё не было, подсказать было некому.

А повод для очередного приступа ГБешного раздражения вполне очевидный: евреи не хотели тупо становиться «пушечным мясом».

Нормальные крестьяне-горожане, средний класс. Перед Исходом они, по воле Божьей, занимают у соседей злато-серебро. Понятно, что нищему, побирушке никто в долг не даст. Оснований для массового кредита во все времена — два: наличие достаточной собственности или регулярный, устойчивый доход. Кредит они получили — собственности было достаточно.

Кстати, заимодавцы получили не мелкий профит: вся недвижимость и значительная часть движимого имущество «исходников» — досталась им. Столы и стулья в пеший поход не потянешь — тут бы детей унести. Так что, соседи — такие же семиты-гиксосы — не худо наварились. Если конечно, тогдашние власти не углядели «спора хозяйствующих субъектов». Вроде бы, здесь спорить некому — одна сторона уже за Красное море убежала. Но у властей, даже древнеегипетских, своя логика.