В. Бирюк - Найм

Вот, Ванюша, запомни и регулярно повторяй перед сном: у тебя — мания величия. По-напридумывал всякого чего — будто Аким из-за тебя озлился. Слава там, авторитет, имение, вотчина… А у него своих забот выше крыши. И руки болят, и дочка вдовой осталась. А главное — единственный внук «глянул, буркнул да ушёл». Вот это — забота. А всё остальное — так, «к костюму бантики».

— Есть в миру один мудрец, звать его Карнеги…

— Не слыхал. Да что ты мне сызнова пустые сказки сказываешь!

— Потерпи. Так вот, этот мудрец сказал: «Тот, кто способен полностью владеть своим рассудком, овладеет всем, что принадлежит ему по праву». А вот ты, Аким, настолько со своим разумом не в ладах, что не только тебе самому «принадлежащее по праву» — не берёшь, так и внука своего — всех прав лишаешь. На кой чёрт ты его «ублюдком» назвал? Наследства лишить собрался? В мою пользу? Так мне, «семибатюшной гадюке» и «яйцу аспида похотливого», оно нафиг не надо. Ладно, пойду-ка я с мальцом поздороваюсь. Ты у себя в опочивальне будешь? Ну и хорошо.

Не люблю я это дело — быть миротворцем в семейных делах. Сначала — они тебя попинают, потом, если примирение получится — о тебе забудут. Раскол, ссора в семейных отношениях — дело… стыдное. Вспоминать об этом не любят и не будут. И, соответственно, радоваться миротворцу… вряд ли. Но — надо. Мне Аким нужен в мирном состоянии, а не в «спонтанно самонаводящемся». Да и как-то… жалко их обоих. Что старого, что малого.

Вот я и пожалел. От души.

Чему меня «Святая Русь» уже научила — по щекам людей бить. Как-то в первой жизни… не, кулаком — бывало. А вот чтоб наотмашь… В моё время это считалось чисто женской манерой. А здесь — аристократической. Кстати, и «Русская Правда» даёт расценки на такие действия — «заущение» — как за обидные, оскорбительные. «Ущерб чести».

Ольбег и вправду был на заднем дворе. Висел на турнике. Не за шею подвешенный, слава богу, а на руках. Но подставка из-под ног у него свалилась, как при нормальном повешении.

Турник мы ставили для взрослых мужиков, для Ивашки моего — в первую очередь. Ольбег притащил откуда-то лавку, поставил её «на попа» и забрался по ней до перекладины. Как он в перекладину вцепился, так лавка и завалилась. Теперь она лежит под ним, спрыгнуть — ноги поломать. Перекладина толстая, обхватить ладонями нормально не может. Болтается как… ну, воды вокруг нет — не в проруби.

Подскочил, поймал чудачка поперёк пуза. А тяжёленький у меня племянничек вырос.

— Ну что, сестрич, со свиданием.

Сын сестры — «сестрич». Последнее на тему родства, что я от Акима сегодня слышал, что я ему не сын. Тогда Марьяша мне — не сестра. А Ольбег — не племянник… Если я каждой дурости Акима следовать буду — совсем без родни останусь. Не очень понятно — зачем мне такая родня, но вот так, по вздорному делу, от своего отказываться… Не, я — жадный. Пусть у меня будет «сестрич».

Мальчик от неожиданности сперва испугался, но, узнав меня, обрадовался чрезвычайно. Хоть я и поставил его на землю, но отцепляться от меня он не спешил, а радостно защебетал:

— Ваня! Ты! Откуда! А я думал — ты и не заглянешь… а я тут вот… а оно высоко… так я приставил… а оно упало… а ты как? Говорят, ты там себе острог строишь. А можно я к тебе? А как узнал, что я здесь?

Я неопределённо махнул головой в сторону господского дома, через который я прошёл насквозь, добираясь из поварни сюда, на задний двор. Ольбег вдруг резко переменился в лице. Вид его стал угрюмым и озлобленным, он сильно оттолкнул меня обеими руками и дрожащим голосом, от непонятно отчего воспылавшей ненависти, произнёс:

— Тебе эта сука мерзкая сказала?

Ребята, я как-то за вами не догоняю. Я как-то при такой скорости ваших эмоций… Что дед, что внук. Чегой-то вы? Резкие вы… как забродивший квас. Может, съели чего? Такого… сильно взбрыкивающего…

— Ты к ней заходил? К курве этой? К матери…

Точно — не догоняю. В смысле лингвистики и повествовательно-описательного фразосложения. А вот в части мордобоя — реакция у меня нормальная.

Пощёчину я выдал Ольбегу чисто автоматически. Просто чтоб он заткнулся. За последнее время меня самого несколько раз пытались накормить оплеухами. Разница между оплеухой и пощёчиной — есть. Но у меня это как-то так естественно получилось. Чуть короче замах и кисть чуть сильнее отклонить и расслабить… Ольбег ахнул, отлетел в куст, повозился, но — боец растёт! — ухватил там какое-то полено — не убрались мы тогда перед уходом из Рябиновки до конца — и кинулся на меня с воем.