Татьяна Мудрая - Меч и его Король

Но я снова забегаю вперед и отклоняюсь от основной линии повествования.

Сейчас. Объясню только, почему мой личный сынок дорос до тринадцати, но по-прежнему имел телосложение пятилетнего ребенка. Оттого, что его даятелю крови было ровно столько, вот и всё. И потому, что тело у нашей породы растет куда медленнее ума, а старится… Старится вообще непонятно как. Не имели возможности наблюдать.

Итак, наш Кьяртан высказался начистоту не сразу, а, как мы догадались потом, почти одновременно с тем, как его сообщница доложилась своей аббатисе. Дабы никто из нас не донес всем прочим.

В один распрекрасный день, вернее, утро, король вызвал нас на себя и с сокрушением в наглом взоре сообщил обеим мамочкам, рядом с которыми совершенно случайно оказалась и я, что отыскал себе суженую, причем именно такую, какую мы для него хотели. Не из знатного дворянского рода, который может претендовать по сей причине на сочный кусок власти, девственно непорочную, латентно плодовитую, с живым умом и условно образованную. (Мы заподозрили, что последним он не интересовался вообще. А если интересовался — какой же тогда он влюбленный?) Что же до выкупа за кровь первой брачной ночи (хорошая скондийская, франзонская, да и рутенская традиция), то он немалый, разумеется, но с нашей и Божьей помощью он, Кьяртан, это преодолеет. Если же мы ему в чем-либо воспрепятствуем, то нам не стоит более затруднять себя поиском королевской невесты.

— Вообще-то наглость рассчитывать на деньги государства, — ответила ему Эстрелья. — Они и сейчас не твои, и когда по истечении трех лет окажутся в твоем распоряжении, всё равно таковыми не станут.

— Милости прошу от вас, а не жертвы, — почти серьезно процитировал Кьяртан великую Книгу.

На вопрос об имени и прозвании девицы Кьяртан отвечал, что не знает всего, однако близкие именуют ее Зигрид Пастушка, ибо это не кто иная, как даровая работница по скотской части в монастыре босоногих клариссинок, которых в простом народе зовут бельгардинками.

— Это в том самом укрепленном монастыре, где главная ставка твоей дочки, Библис, — осенило Эстрелью. — Видела я ее однажды, эту Зигги. Отменная наездница и первоклассный конюх. Между делом забавляется и селекцией высокоудойных коров. Кьяртан, а как, по-твоему, красива она, твоя… хм… избранница?

На что Кьяртан ответил, что считает подобное заявление прямым вызовом и что он вовсе не заморачивался подобной проблемой. Девица как девица, только что очень на парня похожа. В самый для него раз, в общем.

Мы, признаться, немного испугались — ибо хотя он, конечно, был еще тот хитрюга, но любая его хитрость была склонна плавно перерастать в романтическое чувство. Нечто подобное прямо-таки просвечивало сквозь его наигранную страстность, так ловко сдерживаемую… Или мы преувеличили?

Да уж, Кьяртан нас порядком удивил, чтобы не сказать обескуражил. Больше всего в этой истории поражало то, как резво наш непробиваемый и принципиальный девственник соизволил впасть в страсть и попасть в масть. Он, естественно, упоминал себе в оправдание знаменитый «coup de foudre», то бишь, «удар молнии». Эта идиома подразумевала нешуточную влюбленность и более всего напоминала мне те многочисленные увертки, на которые наш королек был горазд с самого своего безоблачного детства. Приспичило — и хоть ты тресни. Только вот любовной тяги сие отнюдь не означало: ибо разве наш инфант террибль когда-нибудь влюблялся в нечто более мягкое и податливое, чем его прирученная и инициированная Белуша? Однако ведь всё бывает в первый раз. И даже иногда в последний и вообще навсегда.

Что до его, так сказать, нареченной…

Умница-разумница Зигрид улучила удобный момент, когда Бельгарда решила собственнолично проследить, как обихаживают ее драгоценную кобылу необычной масти — соловую с почти белыми гривой и хвостом и вдобавок такую же голубоглазую, как «изабелловые» кони — отчего вышеупомянутую кобылу прозвали «Хрустальные Глаза». Отменной красоты и совершенно отвратительного и непереносимого нрава, как и все любимцы.

Отбивать денники строптивых кобыл у королевской невесты получалось нисколько не хуже, чем крутить бычьи хвосты, так что преподобная мать взирала на дела ее рук с удовлетворением. Улучив минуту, когда в их сторону никто не глядел, девица учтиво поклонилась и сказала настоятельнице, что ее девства снова домогаются, причем сугубо — и человек вполне знатный.

— Тут не время и не место обсуждать подобные вещи, — обрезала ее Бельгарда. — Переоденься в чистое и приходи ко мне в приемную — скажешь, что тебе назначено. Да не медли — у меня только час полуденного отдыха перед обыденными трудами. Цифры эти… Сводки…