Татьяна Мудрая - Мириад островов. Рождение героя

— Я, разумеется, не делал из того никакой тайны перед старшими, мой генерал, — замечает Барбе Дарвильи МакБрендан. — В противном случае такие намёки были бы не одному сержанту Артемизию — и вам непозволительны.

— Снова впадаешь в грех. Гордыни, — в тоне бывшего генерала не слышно ни капли осуждения.

— Вот видите, — Барбе сухо улыбается одними губами. — Такому, как я, впору каяться непрестанно.

— Присущее исконной натуре индивида само по себе ни хорошо, ни дурно. Таковыми бывают лишь последствия.

— Не то скверно, что я вопреки своим коренным пристрастиям сожительствовал с дамой и притом бывшей рутенкой, — отвечает Барбе. — Скверно, что это было ради младенца. Я твёрдо понимал, что при рождении или сразу после мой сын её убьёт.

— Что — вот так прямо?

Его собеседник кивает так энергично, что волосы поднимаются как бы вихрем, но тотчас опадают.

— Об этом я вообще не говорил, когда меня возводили в сан. Надеялся, что хотя бы не мальчик. А ныне эти надежды развеялись. По всем приметам мальчик, крупный — и весьма скоро. Полмесяца, от силы месяц…

— Да, помню. Более полугода назад ты привёз королю Фрейру двух даровитых юниц, номинально происходящих из его дома. Её дочери?

— Именно. Совсем взрослые. Пятнадцать лет между девочками и новым плодом моего семени. Поэтому…

Барбе внезапно становится на колени и склоняет голову.

— Поэтому умоляю вас: назначьте мне самое строгое покаяние. На какое не осмеливается мой кроткий брат Полынь.

Экс-генерал задумывается. Не очень надолго. Потом говорит:

— Нежелательно, чтобы нового главу Братства считали чрезмерно жестоким, даже беспощадным к себе. Может ведь легко показаться, что он так же относится и к другим.

— У меня сложилась иная репутация, причём давно, — отвечает Барбе. — К тому же моё приобщение можно сохранить в тайне.

Мужчины меряются взглядами.

— Вот чего вы по сути добиваетесь, — медленно проговаривает старик. — Связать два процесса колдовскими узами. Сотворить из себя амулет для симпатической магии навыворот.

— Беру вашу вину перед Господом на себя, — отвечает Барбе. — Я лично никаких еретических ритуалов производить не намерен: пусть сам господин Езу соотносит и улаживает, как ему будет угодно.

— Тогда идите сейчас, без промедления и какой-либо подготовки. Это также часть вашей епитимьи. Место и люди вам известны — к их услугам прибегают все. Но слова особые. Скажете так: «Нужны три вещи: преискусный мейстер, мягкая плеть и жёсткие узы».

— И всё? — Барбе поднимается с колен по всей видимости разочарованный. — Так мало и так просто? Почему я не слышал о таком и даже сейчас, видимо, не понимаю тайного смысла?

— Да потому что ты, сынок, на моём месте без году неделя, — ворчливо говорит генерал в отставке. Поднимается тоже, покрепче запахивает ночную одежду и уходит во внутренние покои.

Почтенная мейсти Леора спрыгнула в прибрежную волну, не дожидаясь, пока её вынесут из шлюпки на руках или поставят на прикол саму шлюпку — широкий подол так и расстелился по мелководью. В обеих руках она сжимала пухлую сумку с лекарскими принадлежностями. За ней торжественно выносили нечто закутанное в промасленную парусину и напоминающее своими очертаниями трон. Команда, которой многодневные рассуждения по поводу успели навязнуть в ушах, могла в деталях растолковать глупым островитянам, что этот агрегат представляет собой родильное кресло, что он хоть и сделан из лучшего в мире дуба, но морить, иначе томить, иначе мариновать его в океанском рассоле, чтобы получить дуб морёный, не было никакой необходимости. И так послужил нескольким поколениям родильниц и, дай Великая Богиня, ещё послужит.

— Как она там? — без всяких предисловий обратилась она к Рауди, который прибыл встретить королевского вымпельного «дракона».

— Вы-то сами как? Не стоило бы зарабатывать лихорадку в такой холодной воде.

— А, пустое. Там внизу сапоги до паха — в самый раз непокорных мужчин пинать. Так я спрашиваю — что с роженицей?

— Вот-вот ожидаем главного события.

— Ага, как на охоту ехать, так собак кормить. Не могли почтаря хоть месяцем раньше выслать? На море то штормит вовсю, то полный штиль, а ещё капитан вообразил, что если я тут разок побывала, так сразу ему лоцман первой статьи.

— Так месяцем раньше никто не думал, что морянчика носит! — оправдывался муж Орихалхо. — Вообще таилась и скрывала, пока не убедилась доподлинно.

— Какого-такого морянчика? Где взяла?