Максим Раевский - Последыш Древних

— Давай спать?

Она втянула голову в плечи, настороженно посмотрела на меня и сказала:

— Топчан только один… Как же мы вместе будем?

— Нормально, — я улыбнулся. — Не бойся. Приставать не стану. Ты с одного края, а я с другого.

Юна помялась, но согласилась:

— Хорошо.

На ложе кинули пару кусков палаточного брезента и еще один оставили как покрывало. Юна легла к стене, а я подкинул в очаг пару поленьев и разместился с краю. Спать хотелось неимоверно, сколько уже на ногах, и мы заснули, аки младенцы, не помышляя ни о чем плохом. Хотя пару раз мысли о плотской любви промелькнули, признаю. Однако до дела ночью не дошло. А вот утром… Утром, да… Сбылись самые потаенные мечты и многие фантазии…

Я проснулся от того, что у меня затекла рука. И, открыв глаза, обнаружил, что ее вместо подушки использует Юна. Она спокойно посапывала и лицо ее в этот момент, в свете первых солнечных лучей, которые проникали в сторожку сквозь щели в крыше, было таким прекрасным и умиротворенным, что я не удержался и погладил девушку по щеке.

Кожа у нее была очень нежная и гладкая, только под глазами темные круги, да на скуле почти исчезнувшая ссадина. И от Юны шла такая бешеная женская энергетика, что я едва не задохнулся от восторга. Да, мне говорили, что женщины-целители часто подобны магниту, который притягивает мужчин. Однако я никогда не думал об этом всерьез, а теперь, кажется, попал в ловушку, и ничуть об этом не жалел.

Тем временем, Юна почувствовала прикосновение, проснулась и посмотрела на меня. Глаза в глаза. Никто не отводил взгляда, и она спросила:

— Почему ты так смотришь на меня?

— Влюбился.

— Серьезно? — она улыбнулась.

— Куда уж серьезней.

Девушка приподнялась и попыталась покинуть топчан:

— Пойду, очаг раздую.

— Нельзя, дым могут увидеть.

Сказав это, я осторожно обхватил Юну за талию и притянул к себе.

— Отпусти! — потребовала она. — Оттар, не надо шуток!

Вместо ответа я погладил Юну по бедру, а потом впился в ее губы поцелуем.

— Прекрати! Нельзя! Я закричу! — отстранившись, заявила целительница.

— Кричи. На пару-тройку миль вокруг точно никого.

И снова поцелуй, долгий и страстный, на который она ответила.

На этом сопротивление, скорее наигранное, чем настоящее, прекратилось и, опять утонув в глазах девушки, я сказал:

— Не бойся.

Пауза, изучающий взгляд и ответ:

— А я и не боюсь…

Мои руки заскользили по телу Юны и зажили своей жизнью. Они распустили портупею, распахнули остатки зеленой мантии и стали ласкать девушку, а наши губы снова встретились. И хотя несколько раз она замирала, будто не понимая, что с ней происходит, или сомневаясь, я не давал ей остановиться и не отступал. Ладони полностью оккупировали грудь красавицы и накрыли тугие шары, а Юна, все больше распаляясь, не выдержала, застонала и выдохнула:

— Оттар, миленький, а мы не торопимся?

— Нет, — отозвался я и скинул с себя одежду.

Торопимся или нет, меня такие вопросы уже не интересовали и не волновали. В самом деле, как можно остановиться, когда рядом прекрасная девушка, которая немного боится того, что должно произойти, но в то же самое время не против этого? Ответ — нет. Остановки быть не могло. Время разговоров прошло, и я впился губами в набухшие соски девушки. Руки прошлись по бедрам Юны, ее тело оказалось подо мной и, продолжая ласкать красавицу, я окунулся в пучину страсти. После чего окончательно потерял голову, и у нас было все. Страсть, вскрики девушки, переплетение двух тел, ногти Юны на моей спине и обжигающий безумный жар любви…

В себя я пришел только через полчаса. Юна была рядом, мы в обнимку лежали на нашем неудобном ложе и, поцеловав девушку в глаза, на которых застыли капельки слез, я спросил:

— Тебе было больно?

— Немного, — сказала она. — В самом начале только.

— Прости меня, если я был груб.

Она кивнула, плотнее прижалась ко мне и спросила:

— А как же мы станем жить дальше?

Мне хотелось сразу сказать ей, что на ближайшие годы наши пути-дороги расходятся, и жениться на ней, если в голове прелестной целительницы есть такие мысли, я не собираюсь. Однако зачем портить хороший день, если в лесу надо сидеть еще минимум сутки, и только затем выходить на тракт? Незачем. Поэтому я ответил уклончиво:

— Хорошо заживем, любимая.

— Любимая… — протянула она и улыбнулась. — Странно слышать такие слова от тебя.

— А что, я хуже других или настолько нелюдим?

— Не знаю. Просто привыкла видеть тебя воинственным штурмовиком, с которым всегда непросто.