Кассандра Клэр: Город стекла

Она удивленно нахмурилась. Саймон прошел мимо Люка, в коридор… Хлопнула парадная дверь.

— Да что с ним? — воскликнула девушка, прижимая к себе бархатный плащ, словно ища в наряде утешение. — Он из-за вампиризма такой странный?

— Вряд ли, — насмешливо ответил Люк. — Став нежитью, отношения к миру — да и к знакомым — не изменяешь. Дай Саймону время. В конце концов, ты порвала с ним.

— Это он порвал со мной.

— Ты его не любила. Положение незавидное, но Саймон справляется с достоинством. Другой парень на его месте разобиделся бы или ночевал у тебя под окном с бумбоксом в обнимку.

— Бумбоксы устарели. Еще в прошлом веке. — Поднявшись с кровати, Клэри надела плащ и застегнулась под самое горло. До чего же приятно ощутить мягкие объятия бархата. — Просто хочется, чтобы Саймон вел себя как раньше — нормально.

Посмотревшись в зеркало, Клэри осталась довольна. Зеленый выгодно подчеркивал рыжий цвет волос и оттенок глаз.

— Что скажешь? — обернулась она к Люку.

Спрятав руки в карманы, Люк оперся плечом о косяк. По его лицу пробежала смутная тень.

— Твоя мама носила такой же.

Клэри впилась ногтями в манжеты плаща. Люк говорит о Джослин с такой грустью, что хочется плакать.

— Мы сегодня успеем в больницу? Скажу маме, что отправляюсь в Идрис. Спасать ее…

— Да, в больницу заглянем, — кивнул Люк. — И вот еще что…

— Что?

Смотреть на Люка совсем не хотелось, но, к облегчению Клэри, печаль ушла с его лица. Оборотень улыбался.

— Нормальным быть не так уж и здорово.

Глянув в записку, Саймон прикрыл глаза от полуденного солнца и посмотрел на собор. Институт гранитной глыбой высился на фоне синего неба: стрельчатые арки и окна, высокая каменная изгородь; горгульи свисают с карнизов и как бы дразнят — входи, мол, если осмелишься. Первый раз Саймон увидел на месте собора одни лишь руины, однако на нежить маскировочные чары не действуют.

«Тебе здесь не место!»

Слова прозвучали резко и едко. Но откуда? Из уст горгулий? Родились прямиком в голове?

«Это — церковь, а ты проклят!»

— Цыц, — неуверенно пробормотал вампир. — Плевать мне на церкви. Я вообще еврей.

В каменной стене имелись кованые ворота. Саймон потянулся к калитке, ожидая, что кожа вспыхнет болью. Хм… нет, все хорошо. Видимо, ворота сочли святыней и заклятий накладывать не стали. Саймон отворил калитку и вошел. На полпути от входа рядом послышались знакомые голоса.

Или не совсем рядом?.. Юный вампир успел позабыть, насколько обострились его слух и зрение. Говорящие как будто стоят за спиной… Обойдя Институт, Саймон заметил: люди довольно-таки далеко, на противоположной стороне участка. Высокая трава почти скрывала ветвистые тропинки, обегавшие клумбы роз. Саймон даже заметил каменную скамейку, увитую ползучим растением. Да, некогда здесь и правда стояла церковь — пока ее не заняли Сумеречные охотники.

Первым Саймон увидел Магнуса: тот привалился к замшелой каменной стене, одетый в белую футболку с аляповатым цветастым узором и в радужные кожаные штаны. Эдакая парниковая орхидея в окружении затянутых в черное нефилимов: Алека, бледного и неспокойного; Изабель, чьи черные косы были перехвачены серебристыми лентами. Рядом стоял мальчик — наверное, Макс, — и еще их мать, суховатая, взрослая копия дочери. Последней Саймон заметил незнакомую женщину. Из-за седины он принял ее за старуху, но стоило ей повернуться и заговорить с Маризой, как стало понятно: «старухе» лет тридцать — сорок, не больше.

Поодаль ото всех, будто чужой, стоял Джейс, тоже весь в черном. Саймон, одетый в черное, выглядел как покойник, хоть в гроб клади. Джейс в черном выглядел угрожающе. И волосы его казались еще светлее.

Саймон невольно ссутулился. Как простить Джейса? Не держать обиду, когда на сердце по-прежнему больно? Одна надежда на время и милосердную память.

Странно, весьма необычно видеть такое сборище нефилимов. Джейс ощутил присутствие нежити и обернулся. При виде тонкого белого шрама у него на шее, Саймон ощутил, как обида преобразуется в нечто иное.

Коротко кивнув вампиру, Джейс обратился к Маризе.

— Я сейчас, отойду ненадолго, — сказал он таким тоном, каким Саймон ни за что не обратился бы к собственной матери. Джейс говорил не как ребенок с родителем, а как взрослый со взрослым.

В знак разрешения Мариза лишь отмахнулась.

— Так долго? — говорила она с Магнусом. — Это ненормально!

— Большая скидка, вот что не есть нормально, — ответил Магнус и ударил по стене каблуком. — Обычно я беру вдвое больше.