Кассандра Клэр - Город стекла

— Ты ведь знаешь, я была первой женой Стивена, — натянутым голосом произнесла Аматис, как будто слова ранили ей горло. И что теперь, она перенесет на Джейса обиду на его мать, которую парень даже не видел? — Из тех, кто дожил до сего дня, я, наверное, помню его лучше всех.

— Да, — ответил Джейс, жалея, что пришел. — Уверен, так оно и есть.

— И ты, скорее всего, испытываешь к отцу смешанные чувства? — продолжила Аматис, удивив Джейса тем, как точно определила его состояние. — Ты Стивена не знал, и вырастил тебя не он, однако ты похож на отца. Только глаза у тебя от матери. Может, я чокнулась на старости лет, может, тебе и знать ничего о Стивене неохота, но… он твой отец и если бы видел тебя… — Она так резко протянула ему шкатулку, что Джейс невольно отпрянул. — Здесь вещи Стивена, я сохранила их на память: письма, фотографии, родословная, его ведьмин огонь. Сейчас у тебя нет вопросов, зато когда появятся — у тебя будет эта шкатулка.

Аматис протягивала ящичек так, словно дарила Джейсу нечто невероятно драгоценное, и Джейс молча принял подарок. Шкатулка была тяжелая и холодная.

— Спасибо, — только и смог сказать он. Потом добавил: — Я кое-что хотел знать…

— Что же?

— Если Стивен — мой отец, то выходит, что Инквизитор, Имоджен, моя бабушка?

— Да… тяжелая женщина, но она тебе бабка, да.

— Она спасла мне жизнь. Сначала ненавидела до мозга костей, зато, увидев вот это… — Джейс обнажил звездообразный рубец на плече. — Увидев его, Инквизитор спасла меня. Что ей мой шрам?

Аматис округлила глаза:

— Ты помнишь, как обзавелся им?

Джейс покачал головой:

— Если верить Валентину, шрам я получил еще совсем маленьким. Хотя Валентину верить…

— Это не шрам. Это родимое пятно. Есть старая семейная легенда о предке Эрондейлов, которому во сне явился ангел. Ангел коснулся плеча вашего пращура, и наутро тот проснулся с такой вот меткой. Ее наследуют все в роду Эрондейлов. — Аматис пожала плечами. — Не знаю, так ли на самом деле, но у всех Эрондейлов есть такое родимое пятно, и у твоего отца на правом плече было точно такое. Говорят, оно — символ связи с ангелом. Его благословения. Имоджен увидела родинку и догадалась, кто ты на самом деле.

Джейс смотрел на Аматис и не видел ее. Перед глазами вновь была мокрая палуба корабля и лежащая на ней Инквизитор.

— Когда смерть пришла за ней, Имоджен сказала: «Отец гордился бы тобой…» Я подумал, она издевается. Решил, что она имеет в виду Валентина…

Аматис покачала головой.

— Имоджен говорила о Стивене, — тихо произнесла хозяйка дома. — И не ошиблась. Отец и правда гордился бы тобой.

Клэри толкнула дверь дома Аматис, поражаясь, как быстро успела к нему привыкнуть: дорога находилась сама, и медная ручка заедала теперь так знакомо. Мерцание отраженного в канале солнечного света тоже стало привычным — как и всякий вид на Аликанте из окна. Вот бы здесь поселиться. Из старой жизни будет не хватать… китайской еды на вынос? Киношек? Комиксов?

Клэри ступила на лестницу на второй этаж, как вдруг услышала из гостиной голос матери — слегка встревоженный. О чем Джослин тревожиться? Клэри тихонько, прижимаясь к стене, подошла к двери в гостиную и прислушалась.

— Как это ты остаешься? — спрашивала мать. — А Нью-Йорк?

— Меня просили представлять оборотней в Совете, — отвечал Люк. — Я обещал подумать до вечера.

— Нельзя оставить кого-то другого? Вожака одной из стай Идриса?

— Я единственный вожак стаи, который некогда сам был нефилимом. Поэтому в Совет и хотят отправить меня. — Люк вздохнул. — Я заварил эту кашу, Джослин, мне и расхлебывать.

Повисла короткая пауза.

— Если считаешь, что должен, то оставайся, — неуверенно ответила Джослин.

— Сначала придется продать книжный, уладить прочие дела, — хрипловато проговорил Люк. — Так что я не сразу сюда переберусь.

— Я могу за тебя все уладить. После того, что ты сделал… — Джослин совсем сникла. И надолго замолчала. Клэри уже собралась откашляться и войти в гостиную.

Секундой позже девушка порадовалась, что так и не собралась.

— Послушай, — произнес Люк, — я уже давно хотел сказать да все никак не решался. Какая, в конце концов, разница, если я тот, кто я есть? Ты бы не захотела для Клэри такой жизни, но теперь, когда она знает, разницы нет, и поэтому… я люблю тебя, Джослин.

Уже двадцать лет как. — Клэри напрягла слух, ожидая маминого ответа. Джослин молчала. Наконец тяжелым голосом заговорил Люк: — Нужно сообщить Совету, что я остаюсь. Больше о нас с тобой говорить не будем. Хотя мне легче от признания.