Артем Тихомиров - Оруженосец

— Довольно наглые заявления для того, кто не проработал у Кая и дня. Все потом. — Карамболь обратил глаза к потолку и завопил: — Куки!

Эмма думала, что он зовет собаку, но явился еще один гномик из полка его племянников. На нем была коричневая шапка.

— Куки, ты знаешь, что делать. Проводи господина Седрика из Гальвании куда следует и позаботься о его коне.

— Так точно! — Голос у гномика походил на крысиный писк, но взгляд из-под шапки внушал уважение. — Идемте! — пискнул еще раз Куки.

Принцесса натянула на лицо довольно-развязное выражение, но на душе у нее скребли кошки. Внезапно ее обуял дикий страх. Такое часто бывает с теми, кто очень жаждет что-то получить и вдруг получает желаемое, не приложив особых усилий. Что же теперь, спрашивает себя счастливчик, что я буду со всем этим делать?

Эмма затолкала страх поглубже. Не годится будущему герою быть настолько малодушным.

В общем, она пошла за Куки, смиренно принимая свою судьбу. Еще вчера она была всего лишь принцессой, чью голову заполняли неподобающие мысли, а сегодня? Сегодня она вытянула счастливый билет.

Именно это приводило принцессу в ужас.

Суматоха длилась до самого отъезда. На Эмму свалилась сразу куча обязанностей. После того как гномик показал ей комнату, больше похожую на чулан, в котором кто-то по недоразумению проделал малюсенькое окно, принцессе пришлось «принять инвентарь». Состоял он из полного набора доспехов, включая щит и длинное копье, и нескольких видов оружия. Меч, булава, шестопер, пять кинжалов — все было отличного качества, сделано явно на заказ подгорными гномами из Баренци. Истинно героическое, королевское оружие. Взяв его в руки, Эмма некоторое время восхищалась.

Ее прервал писк Куки, стоявшего в дверях оружейной комнаты.

— Содержать в чистоте, следить, нет ли ржавчины, смазывать. Вот масло.

— Да знаю… — небрежно бросила Эмма.

— Инструктаж есть инструктаж! — Гномик возмущенно ущипнул ее за икру.

— Я служил благородным рыцарям, когда тебя еще на свете не было.

— Тебе сколько?

— Восемнадцать.

Куки посмотрел на нее, убежденный в ее сумасшествии:

— А мне пятьдесят. И по гномским меркам я еще подросток. Так что кончай умничать, верзила!

Ошеломленная принцесса прикусила язык. Об умении гномов жить очень долго она просто забыла.

Куки фыркнул. Он был весьма деловым и собирался пойти в жизни так далеко, как только позволят собственные способности. Глупые люди, считающие себя, конечно, самой умной и развитой расой, его просто смешили.

— Идем дальше…

Он не упускал ни одной детали, чем вконец запутал Эмму, но она делала вид, что все понимает и вообще — никаких проблем. Куки донимал ее малозначимыми подробностями, даже заставил подписать какие-то бумаги. Сказал, что это на случай, если она, то есть он, Седрик, что-то потеряет или сломает.

Настал черед конюшни. Куки провел принцессу вокруг дома. Два конюха ковырялись с упряжью, готовя ее к вечернему выезду принца, и не обратили на Эмму никакого внимания. Для них она была всего лишь очередным лоботрясом, который вскоре смажет пятки, как все остальные.

Куки завел ее в конюшню, куда раньше определили на постой ее жеребчика Буцефала.

— А вот это — Октавий, — пропищал гномик, указывая на торчавшую из стойла голову благороднейшего из коней современности.

Эмма восхищенно ахнула. Октавий и впрямь был хорош. Белоснежный, царственный, его голову, а равно и все остальное можно смело выставлять в музее.

— Я слышал о нем, читал в журналах, видел картины… — сказала принцесса.

— Да. Октавий у нас такой. Конь коней, — сказал гномик, забравшись на табурет, чтобы быть выше.

Рыцарский жеребец удивленно смерил принцессу взглядом сверху вниз, затем таким же удивленным снизу вверх. Потом вперился ей в глаза, прищурившись совершенно по-человечески. Октавий не умел говорить, но сказал бы, обладай этой способностью: «Очередной, значит… ну-ну… Ох и подозрительный ты малый. Не думай, что я тебе хотя бы на йоту поверил…»

Эмма нутром почувствовала, о чем размышляет Октавий, и вспыхнула. Ей показалось, что конь видит сквозь одежду то, что она тщательно скрывала. (Справедливости ради стоит заметить, что скрывать было особо нечего, принцесса даже грудь не перетягивала.)

— Как ты понимаешь, Седрик, ухаживать за Октавием придется тебе, — сказал Куки, уперев руки в бока.

— Не впервой, — пробормотала принцесса.

— Надеюсь. По тебе не очень заметно, чтобы ты привык к тяжкому труду, братец. Ох, чует мой нос, что дядюшка сглупил.