Андрэ Нортон - Золотой Небесный Триллиум

Численность армии в пути все время уменьшалась. То один отряд, то другой сворачивал к островку или свайной деревне. Первыми отделились ниссомы, так как их владения были ближайшими. Уйзгу, их дальние родичи, плыли в плоскодонных челнах, влекомых боевыми товарищами и помощниками — обитающими в воде дрессированными римориками, которые, как ни были сильны, еле справлялись с бешенством вод. Все чаще и чаще они исчезали в замаскированных растительностью притоках, которые вели к их крепостям, не ведомым пока еще никому из посторонних, кроме горстки искателей приключений, всегда незваных гостей.

Как ни старалась быстро уменьшающаяся армия не думать о прошлом, на глаза то и дело попадались жуткие напоминания о царившем здесь ужасе. Среди занесенных илом камышей показались останки человека, одного из вражеских воинов, нашедших здесь роковой конец.

Девушка, яростно взмахивавшая веслом в челноке, плывшем среди первых, поспешно отвела глаза. Какой-то скритек попировал тут, утолив гнусный голод плотью недавнего союзника.

Скритеки… Многие поспешили бежать перед бешеным натиском бури. Они хорошо знали, какая судьба ждала тех из них, кто остался в живых после поражения и попал в руки победителей.

Теперь вперед продолжат плыть совсем небольшой отряд, углубляясь в Тернистый Ад — жуткое место, где колючие заросли будто сдавливали сердце капканом страха. Словно бы предчувствие беды разъедало язвами лишайников мертвые стволы погибших деревьев. Те, кто решался избрать этот кратчайший путь к своей цели, остерегались заглядывать за щетинящийся шипами занавес терновника, тянувшийся по обоим берегам реки.

Струи дождя застилали глаза. Гребцы сутулились, вжимали головы в плечи, но это мало помогало. Кадия — некогда жившая в роскоши королевского дворца — стойко терпела непогоду и рукоятку меча в ножнах, которая упиралась ей в ребра всякий раз, когда она взмахивала веслом. Упорство, к которому приучила ее война, не изменяло ей и теперь. Кадия не могла и не хотела принять приглашение тех, кто звал ее повернуть с ними и найти приют в ближайших селениях. Не могла она и остаться в Цитадели, ныне очищенной от злых сил, сразивших ее родителей. Возмездие свершилось. Однако Кадия еще не была свободна…

Вновь возложенное на нее бремя превосходило все, чем могла грозить ей буря, и все препятствия, которые преодолевала она и ее спутники.

Почему она испытывает эту непреодолимую потребность спешить, иной раз граничащую с отчаянием? Она чувствовала, что ею движет чужая воля. В первый раз она бежала от красной смерти, огня, конца ее прежней жизни. А теперь… что гонит ее теперь, гонит сквозь неистовство бури?

Островки, где они устраивались на ночлег, состояли из жидкой грязи и мокрых кустов. Укрыться там было негде. Сон давал лишь краткое забвение усталости, от которой мучительно ныло все тело. И все же, едва проснувшись, она торопилась вновь отправиться в опасный путь.

Правда, буря и нескончаемый дождь избавляли от некоторых невзгод: ни один вур не парил над рекой, из трясины не вырывалась чешуйчатая ксанна, угрожая им могучими щупальцами, усеянными присосками. И хищные растения свернулись улитками в ожидании, когда спадет разлив.

На седьмой день Кадия и оставшиеся при ней спутники достигли конца речной дороги. Только один челн уткнулся носом в поросший травой берег. Здесь уже не щетинились шипастые заросли.

Кадия бросила свой заплечный мешок на пригорок и, ухватившись за лиану, выбралась на берег. Потом повернулась к тем, кто сопровождал ее в пути без жалоб и возражений, и устало подняла руку в прощальном приветствии.

Многое изменилось за последние дни, но древние клятвы все еще соблюдались свято. Как ни смелы были оддлинги в битве, которая исторгла их край из лап Тьмы, ни один из них, будь то мужчина или женщина, не решился бы ступить на эту запретную землю — никто, кроме Джегана, охотника, открывавшего Кадии тайны болот. Он сейчас взбирался на берег по ее сразу же заполнившимся водой следам. Да и он клялся когда-то не посещать этих мест, но вера и пример Кадии освободили его от клятвы.

Остальные теперь внимательно следили за ней огромными желто-зелеными глазами, словно их взгляды могли ее удержать, — так не хотелось им отпускать девушку.

— Светоносная! — одна из двух женщин-воинов с мольбой воздела к ней руку. — Останься с нами. Ты — оплот наших надежд. Настал мир. Мир, которого мы добились победой. Позволь нам предложить тебе наш кров. Не ищи места, увидеть которого не дано…