Николай Чугунов - Зимние каникулы

— Понятно, Лац, спасибо, — поблагодарила десятника Алрин.

— Да не за что, обращайтесь, если что.

— А не может быть это все затеей этого Сургена, как ты думаешь? — внезапно спросила Алрин Лару, когда они уже подходили к дому, в котором снимали комнатку.

— Да вряд ли. Смотри, Лац сказал, что этот Сурген работает в охотку, а Вагран стучит, как заведенный. С этой отравой он еще больше работать стал. Смысл этому конкуренту-то, у него наоборот, клиентура меньше! — раздумчиво ответила травница, — но все равно, как говорится, ищи, кому выгодно. Ладно, это подождет, я умираю — спать хочу. Только давай выпьем чего-нибудь горячего, а то продрогла до костей.

— Идет, — заключила девушка и уже привычным движением послала пульсар в кучку дров, загодя сложенных в несколько оплавленном от предыдущих экспериментов с пульсарами камине. Раздался громкий хлопок, котелок, висевший на крюке над очагом, подпрыгнул, но удержался, и уже через несколько минут весело зашумел, распространяя вокруг себя ароматы цветущего луга.

— Когда-у-меня-будет-свой-дом, — невнятно пробормотала Лара, пытаясь стянуть через голову тяжелый свитер ручной вязки, — у меня будет кровати рядом, а не одна над другой, и моим гостям не придется каждый раз кидать жребий, кто спит на верхней полке.

В ответ Алрин ехидно улыбнулась и запустила в подругу старой медной монетой, с одной стороны которой была изображена какая-то женщина в чем-то, сильно смахивающем на чепчик, а с другой — птица, похожая на орла, только с двумя головами, обиженно отвернувшимися друг от друга. Номинал, год издания и прочие нумизматические изыски на «дутом орле», как называли эту монетку девушки, были беспощадно затерты временем.

Лара иронично ухмыльнулась и, поведя рукой, отбросила монетку в сторону, которая, ударившись в дверной косяк, отскочила, и, описав круг на полу, застыла чудом орнитологии вверх. Травница вздохнула:

— Елки, Лер, третий раз подряд ты внизу! Ну скажите, есть ли на этом свете высшая справедливость?!

— Вот в том, что я внизу, и есть высшая справедливость, — важно возразила подруга, допивая травяной чаек и ныряя под одеяло, — о, тепло, хорошо….

— Да, хорошо, что выходной, — фыркнула Алрин, глядя на довольное лицо подруги, быстро допила свою порцию и взобралась на второй ярус. Вскоре в комнате наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием догорающих дров в камине.

— Итак, уважаемые, будем считать утреннюю пятиминутку открытой. — Верховный Травник главной лечебницы Стармина окинул взглядом напряженно молчавшую аудиторию. — На повестке дня: первое — соблюдение правил внутреннего распорядка, второе — учет и экономия средств, третье — текущие городские проблемы. По первому пункту я хочу сказать…

Совещания в лечебнице проводились каждый понедельник, сразу после личного обхода вверенного учреждения «высоким начальством» и занимали минимум два-три часа. Уже неизвестный шутник, имени которого уже никто не помнил, за исключением, может быть, самого Верховного Травника, назвал эти совещания «пятиминутками». Его коллеги оценили мрачный юмор названия, и оно прижилось настолько крепко, что, говорят, ранее не выносивший этого прозвища архитравник ныне употреблял этот термин совершенно машинально. Обычно то, что будет сказано на очередном совещании, было известно заранее, и этот день оказался очередным подтверждением этого правила.

— Травницы Лореаллина и Алрин! — Верховный Травник внезапно прервал свою размеренную речь и строго поглядел на подруг, изо всех сил старавшихся не заснуть. Фамилиями этот почтенный старец принципиально не пользовался — так ему казалось, что тем самым создается более дружеская атмосфера в коллективе, а разубеждать его в этом никто не хотел. — Доложите-ка нам, как обстоят дела с трудовой дисциплиной в лаборатории экспериментальных препаратов. Особо остановитесь на том, почему вы ушли из лаборатории не вечером пятницы, как то предусмотрено правилами, а под утро субботы, чем вы занимались все это время и как обстоит дело с учетом и экономией вверенных вам лекарственных средств в отсутствие вашего непосредственного начальника, Старшего Травника Лока Ремайно, который, как известно, находится в длительной командировке во имя блага Родины и Ковена Магов.

По рядам пронеслось ехидное хихиканье. Все были в курсе, что так называемая «командировка» Лока Ремайно, приходившегося племянником Верховному Травнику, закончилась в одном из многочисленных кабаков Белории, а вызванные травницы фактически работали, как говорится, «за себя и того парня». Впрочем, чтобы им не было столь обидно, из жалованья «командированного» начальника треть уходила обеим травницам.