Анна Гурова - Книга огня

— Я издеваюсь? И не думал. Просто хочу, чтобы он сам залез на камень, — возразил Вальтер. — По своей собственной воле. Наша милая Аличе говорила, что добровольная жертва угоднее богам, — проверим заодно и эту теорию. Давай, парень, не заставляй меня ждать…

Он устремил на Вилли неподвижный змеиный взгляд, и тот, трясясь всем телом, кое-как поднялся.

— Ай! — воскликнул он, отдергивая руку от жертвенника. — Горячо!

— Вранье, — сказал Вальтер. — Полезай быстро на камень, бездельник!

— Не могу, он жжется!

Грег подошел и коснулся ладонью шершавой поверхности.

— Горячий, — подтвердил он озадаченно. — Он нагревается… И быстро!

Волна жара заставила всех троих отступить на шаг. Раздалось сухое потрескивание. Камень, накаляясь, медленно наливался красноватым свечением.

— Что еще за… — начал Вальтер.

Его перебил глухой рокот. Дрогнула земля. Закачались стоячие камни, черные драконьи кости зашевелились, как живые. Еще подземный толчок, и по земле зазмеилась глубокая трещина. Из нее полыхнуло красным…

«Я такое уже видел!» — вспомнил Грег.

Когда трескалась земля и горело все — дерево, камни, люди…

Вилли истошно заорал и схватился за лоб — на голове у него вспыхнула повязка. Он сорвал ее, жертвенник озарило красное сияние.

— Вальтер, это он! — закричал Грег. — Это тот, красный, который ищет Аличе! Он нас нашел!

Над плоским камнем жертвенника плясало прозрачное пламя. Вилли корчился у жертвенника, из огненного глаза текла кровь, кожа на лбу шипела, обугливаясь.

— Вальтер, что делать?! Брат, очнись!

Но глава клана застыл, устремив неподвижный прозрачный взгляд прямо в огненный глаз одержимого, и как будто прислушивался к чему-то далекому. Он и сам, казалось, был теперь далеко-далеко… Губы его шевельнулись, и с них едва слышно слетело:

— Какие нежные…

— Что? — опешил Грег.

— Какие нежные у нее руки…

Багровое зарево поймало взгляд Вальтера, и в тот же миг он провалился в него, как в трясину, оглох и ослеп. Когда зрение вернулось — вокруг стояла мертвая тишина, беззвучно колыхалась красная стена. Потом он ощутил прикосновение. Мягкая ладонь раз за разом касалась его, гладя по огромной шипастой голове.

«Это не я, — осознал Вальтер, начиная понимать, что происходит. — И голова не моя. Глаз смотрит внутрь! Это он…»

— Ах ты, мой страшненький… Что же ты с собой сделал?

— Это ты, Феличе? — раздается из красной тьмы голос, клокочущий от ярости и страха. — Почему ты не сгорела?! Ты должна была сгореть!

— Я не могу сгореть.

— Я видел, как ты падала в лаву! Я сам тебя сжег!

— Значит, не получилось. Силенок, видимо, не хватило. Ты же такой слабенький, бедняжка…

— Я-а-а?!! — рев дракона слышен за десятки лиг. — Я — слабый?!

— Тсс… не бойся! — отвечает она тихо и ласково. — Я никому не скажу…

— Я ничего не боюсь!!!

— Рычи не рычи, мы-то с тобой знаем правду…

Она произносит слова, которые звучат ласково и так больно ранят, а он — он ведь не так уж прост — как бы он ни злился, он внимательно смотрит. Уже не ей в лицо, а за спину…

— Я знал, что ты жива. Я искал тебя в Сантории. Где тебе быть, как не у Змееборца? Ты все время ему молилась, а я ревновал! Я разорил Санторию, но не нашел тебя. Потому что искал… не там!

Он говорит, а сам смотрит ей за спину и видит голубую линию гор Винделики, холм в зеленых садах, пестрые крыши маленького городка и белую Лорету, тянущую свой шпиль к вечернему небу…

— Значит, слабенький…

Если бы в Мондрагоне оставался хоть один живой человек, он бы увидел, как взорвался Монт-Эгад, извергнув из себя столп пепла и фонтан лавы, когда в его жерло нырнул огромный огненный дракон…

…Жертвенник пылал, Вилли вопил, а Грег смотрел на брата, пытаясь понять, что происходит. Он сражается? Захвачен? Кого увидел? Чем он вообще занят?!

— Брат, что мне делать?! — повторил он с тоской.

Потом вспомнил. Конечно! Вальтер же сам сказал: «Не дать себя увидеть — любой ценой!»

Слава Змееборцу, стало ясно, что предпринять. Рука Грега метнулась за спину, к рукояти меча. Немедленно убить Вилли!

А вдруг красный дракон сможет смотреть и через мертвого? Какая ему разница?

«Я управляю печатями! — вспомнил Грег. — Я сам заставил глаз обратиться внутрь себя! А ну-ка…»

Он опустился на колени рядом с венделом и зажал рукой полыхающий глаз. Ладонь словно пронзило насквозь раскаленным копьем.