Валерий Капранов - Маг

Последняя фраза была высказана с ноткой угрозы, в хорошо поставленном голосе Князя.

— Если честно, то смутно, — ответил я. — Для меня до сих пор остаётся загадкой, для чего вообще всё это нужно? И вообще, почему в этих странных играх, основной мишенью стал именно я?

— Ну, положим, теперь это не так уж и важно, — с горькой усмешкой на устах ответил его Всемогущество. — Вы или кто-то другой. Какая разница? Только не льстите себе, будто вы, какой то особенный и обладаете тем, чего нет у многих других. Всё это бред и сказки для наивных и доверчивых. Вёсь этот мир сотворён так, что люди относительно одинаковы. Другое дело, что многие просто спят, не реализуя то, что им принадлежит по праву, а те, что попроныристее, этим успешно пользуются.

— Тогда, если для вас нет никакой разницы, объясните мне, зачем вы всё это затеяли, загоняя меня как дичь, не оставляя мне ни малейшего выхода из сложившейся ситуации? И почему должны страдать невинные люди, которые, так или иначе, имеют ко мне либо прямое, либо косвенное отношение?

— Сто, стоп, стоп… — его Всемогущество поднял вверх, в предупредительном жесте свои ладони и добродушно расхохотался. — Да я вижу, Антон, вы действительно совершенно не понимаете, что вокруг происходит, если думаете, что за всем этим стою именно я и мои приближённые помошники.

— А разве это не так? — удивился я. — Или вы хотите меня убедить, что всё зло, которое творится в этом мире, происходит не с вашего ведома?

— Ха-ха-ха, — по тронному залу разнёсся сочный хохот хозяина, он облетел пространство, проникая в самые укромные уголки, и возвратился лавинной бурей, вздыбливая ввысь снопы искр и разъярённые языки пламени. Наивный и ограниченный человек. Сразу видно ущербное воспитание и полное отсутствие знаний в законах духовности и теологии. Ты видишь, Клео, похоже, мы всё-таки погорячились, когда доверили все бразды правления этим авантюристам в семнадцатом году. Как мир изменился с тех пор, трудно даже себе представить.

Князь вытер алым кружевным платком, слезу, накатившуюся после безумного смеха, и спрятал его в обшлага перчатки.

— Да будет вам известно, мой дорогой ГОСТЬ, что зло не может быть абсолютным. И кто вообще, скажите мне на милость, определяет меру и ставит чёткие разграничения между злом и добром?

— Но ведь об этом должно быть написано во всех религиозных писаниях, попытался я парировать вопрос, поставивший меня в затруднительное положение.

— С каким из них вы достаточно знакомы, чтобы ставить мне это в упрёк? — Князь увлечённо вскинул вопросительно левую бровь.

— Да по сути вещей, ни с каким, — ответил я, совсем растерявшись. Просто, в силу мной ранее услышанного, у меня сложилось такое впечатление.

— Ну, что с ними сделаешь, Клео? — его Всемогущество хлопнул себя по колену и, обращаясь к коту, указал в мою строну, украшенной перстнями рукой. — Куда только катится этот Мир? А нас ещё порицают, за то, что мы хотим его сохранить от полного уничтожения.

Я посмотрел в сторону человека-кота, тот стоял, беззаботно полируя свои внушительных размеров когти, и периодически поглядывал на своего господина, не пытаясь скрывать присущей ему улыбки. Похоже, его нисколько не затрагивало то, о чём в данный момент велась речь, и он смотрел на меня, как на малолетнего ребёнка, которому пытаются объяснить прописные истины.

Больше всего меня поразил тот факт, насколько Клео выглядел свободным и не зависимым в присутствии величественного Князя. В его поведении не было и намёка на подхалимство или обычное в таких случаях раболепство. Похоже, кот отлично осознавал свою истинную цену и успешно ориентировался в настроениях своего господина, умея определить для себя чёткую грань пределов допустимой Князем терпимости, относительно своего свободолюбивого характера.

Клео был, бесспорно, очень умён, для того, чтобы допустить какую-нибудь непростительную оплошность и утратить с таким трудом столетиями нажитую им репутацию, верного и исполнительного слуги. В подобных случаях, он предпочитал молчать, полагаясь на убедительные доводы его Всемогущества.

— Но если вы не Зло, то кто же? — старался я не сдавать своих позиций.

— Читайте классиков, мой друг — ответил мне Князь и в мгновение ока, соскочил со своего трона, оказавшись у самой огненной черты, отделяющего меня от него круга и, встав в театральную позу, чувственно продекламировал:

— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…