Танит Ли: Зима — имя войны

Кулвок испугался. А ведь он давно был привычен к шаманским занятиям отца, порою очень небезопасным.

Он вскочил, прижимая пострадавшую руку здоровой.

И сразу увидел все, что находилось внизу. Там, где обрывались тени утесов и царствовал кроваво-красный свет луны. Там, где посреди снежной равнины стояла его деревня. Кулвок отлично знал, как она выглядела. Как она должна была выглядеть. Он ведь родился и вырос в этой деревне. Тесаные стены белых башенок в один или два этажа, сложенные из кирпичей плотного снега, дымки очагов, на которых готовилась пища. Внутри, дожидаясь кормежки, лежали домашние волки. Женщины склонялись над вкусно пахнувшими каменными горшками, установленными над огнем. Мужчины, занятые починкой, обычно сидели внизу и работали в желтом свете каменных ламп. По стенам развешаны шкуры, а к ним костяными и железными булавками приколоты образа благих помощников-богов, изваянные из китового зуба…

Все это Кулвок успел вообразить, пока длился тот короткий взгляд. Может быть, его постигло предчувствие.

Ничего толком не осознавая, не ведая, что должно было произойти, он непонятным образом уже знал: то, что сейчас двигалось между ним и его привычным мирком безопасности и тепла, сейчас просто прекратит этот мирок. Задует его, точно огонек лампы.

Вот тогда Кулвок закричал. Тонким, отчаянным детским голоском. Но его крик тотчас поглотил ветер.

Летящая тень была прекрасна. Только он не думал о ней как о чем-то красивом — и никогда так думать не будет. А еще она была непредставимо громадна. Она напоминала низкую тучу, впрочем, совсем не была ею — утесы поднимались выше. Переливаясь лунно-алым и серебристым, тень гибко плыла вперед, как туманное зеркало, как чешуи черного льда, обрамлявшие зимнюю воду. Ибо существо было ледяным, с ледяными чешуями, и шипы, похожие на копья с кремневыми наконечниками, поднимавшиеся гребнем на его голове, спине и змеистом хвосте, тоже были живым льдом. Потом оно чуть повернуло голову, и ребенок смог рассмотреть его глаз. Огромный и непередаваемо страшный, он был очень похож на человеческий. Кристально чистый белок и непроглядная тьма радужки и зрачка. Этот глаз сидел в длинной голове, напоминавшей волчью. Только узкие, чуть раскосые веки тоже были как у человека.

Увидев глаз дракона, Кулвок упал на колени. Нет, не из почтения. Просто ноги у него обратились в разжиженный снег.

Вот так он и стоял на коленях, не в силах рвануться и убежать, стоял и смотрел на то, что дракон сделал потом…

Когда они добрались до деревни, там было все как всегда. Как всегда в тех местах, где побывал Улкиокет.

В давно прошедшие времена кто-нибудь из ватаги Ненкру мог бы и пропустить знаки. Теперь люди-лисы очень хорошо знали, на что обращать внимание. Признаки были разнообразны и не всегда повторялись, а иногда вообще появлялось что-то совсем новое. Так вышло и теперь.

Они увидели старую женщину, лежавшую как раз за пределами области поражения. Смертоносное дуновение коснулось ее и, убив, не скрыло от глаз. Ее еще можно было рассмотреть. Теплая одежда из кожи и меха, ожерелье из акульих зубов, может быть еще в молодости подаренное любящим мужем… Лицо, вмороженное, как и все тело, в прозрачный лед, оставалось вполне видимым. Старуха выглядела удивленной и слегка испуганной, как если бы кто-то внезапно вскрикнул у нее за спиной. Дуновение превратило ее волосы в железо, а все тело проморозило так, что, когда она падала, один палец в перчатке от удара о землю попросту отломился…

Этот обломанный палец напомнил Кулвоку о его собственном, некогда обмороженном. У него с тех пор так и остался шрам — серое пятно на кончике пальца, напрочь лишенное чувствительности.

За тем местом, где лежала старуха, начиналась деревня.

Надо было только знать, на что смотреть.

Холмик ледяных обломков, в который буквально в мгновение ока превратилась деревня, все-таки отличался от природных образований. В основном он был молочно-белого цвета, но в некоторых местах молочность оказалась нарушена, и это позволяло заглянуть внутрь.

Люди-лисы стали искать такие места и смотреть в них.

Самое лучшее место позволяло даже заглянуть вовнутрь ледяной башенки, в стене которой страшный мороз проделал большую трещину.

Там, внутри, казалось, еще продолжалась самая обычная жизнь. Люди так и застыли в тех позах, которые, ни о чем не подозревая, они приняли за несколько секунд до нападения Улкиокета.

Мужчина занимался починкой ножа. Двое маленьких детей играли на разостланной медвежьей шкуре, под боком у двух домашних волков. Один волк спал, другой, похоже, сел и насторожился в самый момент дуновения. Женщина выходила из кухни, неся горшок горячей ухи…