Элеонора Кременская: Воины Сатаны

Она была замужем за грязным выпивохой, вся в зеленой тоске и пьянстве, обрюзгшая и оплывшая, смотрела на него рабским взглядом привычной к нищете и скандалам, женщины. И глядя на нее, Карлсон понял, что в нем не осталось никакой любви к миру, последняя ниточка надежды оборвалась и канула в бездонную пустоту его жизни и пропала в трясине его никчемного существования... Он перестал видеть в жизни позитив, друзьям же и недругам он стал говорить, что он всего-навсего реалист...

Все люди — ангелы. Ангелы не способные выбрать с кем они: с Богом или Дьяволом. Какое несчастье быть столь нерешительными. Трагедия для всего человечества и отдельно, для каждого из нас.

За не способность выбрать, у людей отобрали крылья, и теперь нам осталось разве что мечтать или видеть сны о полетах. А после смерти надеяться вернуть прежнюю Силу, а стало быть, понимание происходящего.

Все люди — ангелы. Можно бродить по Земле делая вид, что ты — всего лишь человек и упиваться версиями о происхождении людей, убеждая самого себя в том, что это так и есть. Но сколько бы времени мы ни бродили в забвении, сколько бы ни считали самих себя человеками, смысл остается прежним — Выбор. Выбор — с кем ты?!

Автор

Первое, что бросилось в глаза Роберту при взгляде на Люцифа — это его высокая стройная фигура. Красивый белый пиджак со сверкающими радужными пуговицами расшитый по спине золотой тесьмой с изображением летящего дракона не был застегнут. Под ним виднелась белоснежная рубашка со строгим, под горло, воротничком, совсем таким как у католического священника.

Впрочем, общий вид чрезвычайно упрощали белые просторные брюки и сандалии с золотистыми ремешками украшенные бутонами белых роз.

Люциф играл на своем любимом инструменте. Музыка из-под его пальцев лилась мягкими волнами обволакивая душу Роберта. Под эту мелодию Роберту непреодолимо захотелось разрыдаться, а может даже умереть, так прекрасны, неповторимы, невозможны были звуки скрипки, извлекаемые Князем мира сего.

Роберт попятился и изо всех сил собирая волю в кулак сжал зубы, чтобы только не сойти с ума. По щекам его ручьем текли слезы.

Интересно, умирал ли кто из поклонников великих музыкантов на месте, не в состоянии совместить невероятно-красивую музыку с серым гнусным мирком Земли? Наверное, да. Недаром среди фанатов великих артистов так много сумасшедших, только безумие способно помочь справиться с бедою, быть поклонником Бога в музыке.

Между тем, Люциф ничего не замечая, увлеченно играл, прикрыв глаза, мечтательно вслушиваясь в мелодию собственного сочинения.

Тонкие черты лица его были нежны, чистая кожа прозрачна и бледна. На умный высокий лоб падали пряди волнистых волос, белые, словно снег. Тонкие губы улыбались грустно и светло.

Вся его фигура дышала самодостаточностью и такой спокойной силой таланта, каковую редко, когда встретишь в человеческом обществе. Отблесками чего-то подобного изредка дышат иные старики, но искры их гения гаснут, гаснут и с приходом смерти исчезают совсем.

Оплакивая судьбу несчастного человечества, Роберт вывалился из покоев Владыки мира.

Задумчивые голубые глаза, умный, оценивающий взгляд, бледная кожа, правильные черты лица, белые волосы и стройная атлетическая фигура Люцифа... Бездонные знания и невероятная гениальность сочетались в нем со скромностью, а приятные манеры и великолепные знания человеческой сути привлекали к нему жаждущих покоя и защиты сатанистов так, что оставалось удивляться, как Князь мира сего выдерживал все эти каждоминутные вопли усталых от земного мира колдунов просящих и просящих у Него великого блага — пути Домой!

Солнце играло на волнах большой реки, красные от загара ребятишки прыгали на песчасной косе, криками восторга встречая проплывающие мимо белоснежные теплоходы.

От берега песчаная коса тянулась едва ли не к середине Волги.

Дьякон разделся и полез купаться. Карлсон уже давно был в воде. Юркий, словно рыбка он нырял и плескался, с наслаждением фыркал.

Дьякон лягушкой шлепнулся в воду и неуверенно поплыл. Карлсон его сопровождал.

На берегу, Дьякон отряхнулся, брызги от его обширной шевелюры полетели во все стороны, вызвав негодование со стороны уже одетого Карлсона.

Но только они сошли с песчаной косы на усыпанный камнями берег, как ребятишки с гоготом, подпрыгивая, окунулись в воду. Они плавали на том же месте, где только что были друзья.