Раиса Крапп - Пересекающий время. Книга вторая - Адоня, посвященный герметик.

– Тогда что тебя беспокоит?

– Я сама задаю себе этот вопрос…

– У них все в порядке, не о чем тревожиться. Ты переутомилась.

– Да, возможно это пустое. – Она обернулась, посмотрела просительно. – Я поработаю еще? Я отдохнула, правда. Не сердись?

– Когда я на тебя сердился, глупенькая? – Андрей прикоснулся губами к ее ладошке, вздохнул. – Мне страшно досадна собственная никчемность.

– Ты не прав. – Адоня потянулась к нему, положила руки ему на плечи. – Ты знаешь, что ты не прав. Оно сломало бы меня. Ты даешь мне силу, муж мой. – Она улыбнулась. – Я – твоя жена, командор Граф, я просто не могу быть слабой.

Андрей обнял ее, прижал к себе.

– А я? Как я без тебя?

Лицо Адони стало серьезным, помедлив, она сказала:

– Ты – по-настоящему сильный. Ты был таким и до меня.

Адоня резко сняла, почти сорвала бикуляры.

– Не могу больше.

– Я давно уже жду, что ты это скажешь.

– Да нет, – поморщилась Адоня, – это не усталость. Нет состояния… Мне неспокойно.

– Из-за Линды и Лиенты?

– Кажется, я делаю что-то не так. – Она встала, быстро и бесцельно прошлась по комнате. – Что-то не так. Но что? Что?

– Адонюшка, успокойся, родная моя. Хочешь, свяжемся с ними?

– Если бы там что-то случилось или просто насторожило бы что-то?.. Тебе сообщат?

– Разумеется, и немедленно.

– Но ведь что-то не так!.. Откуда-то идет же эта тревога! Уже и не смутное ощущение даже, почти уверенность… – Она потерла лицо ладонями. – Это усиливается. Чем ближе встреча с ними, тем сильнее это чувство… Чем ближе они…

Она вдруг резко обернулась.

– Андрей!

Он бросился к ней, испуганный ее внезапной бледностью.

– Ему нельзя сюда! Лиенте нельзя! Надо что-то сделать!

– Но корабль уже слишком близко, поздно маневрировать.

– Пусть уходят в подпространство, переходят в форсированный режим, пусть минуют Землю!

– В такой близости от планеты это уже нельзя. Адоня, они уже здесь, в поле Земли.

– Значит, поздно, – пробормотала Адоня, закрыв глаза. – Уже случилось. Я ошиблась.

– Что случилось?

– Лиенте нельзя было сюда. Все негативные ощущения, они здесь возникли, моя тревога, ощущение враждебности – что это? Отклик на агрессию, которую я здесь подсознательно ощущаю? Понимаешь, Андрей? Не в том мире, а здесь! Значит тот – следствие, а причина – здесь? И Лиента идет сюда мне на помощь. Если зло сознательно, то непременно используют то, что Лиента пока еще безоружен. Он ничего не знает, не готов и не защищен. Боже, как я хочу ошибиться!!

– Предупредим их, они будут вдесятеро осторожней…

– "Граф!" – Андрей услышал тревожный вызов.

– "Линда?"

– "Лиента ушел".

– "Как ушел? Куда?"

– "Так же, как Адоня уходила".

– "Где вы?"

– "На орбите".

– Андрей, у тебя сообщение? Кто это? Что случилось?!

– Линда. Лиента "ушел".

Андрей выговорил это через силу с болезненным ожиданием растерянности, отчаяния, бесполезных и бессмысленных упреков себе… Но Адоня молчала. Лицо ее, по-прежнему бледное, неуловимо приобрело твердость и решительность, как будто вот сейчас случилось то, что окончательно определило ее выбор. В плотности сжатых губ, в потемневших глазах, в закаменелости лица Андрей увидел выражение хорошо ему знакомое. Он уже ни однажды видел подобные лица. Такое отрешенно-сосредоточенное состояние появляется у воинов перед тяжелым сражением.

Она медленно и тяжело подняла глаза – отрешенность пропала, вытесненная другим, нахлынувшим чувством. Дрогнул широкий разлет тонких бровей.

– Обними меня, – прошептала она.

Андрей прижал ее, желая всю укрыть от недоброго и неумолимого, прикрыть всю своими большими руками, такими бесполезными и бессильными сейчас. Он почувствовал, как вздрогнули ее плечи, но она переломила свою слабость, и только неровный голос выдавал чувства.

– Прости, что делаю тебе больно, любый мой… Теперь я должна… Верь в меня… Не держи…

С отчаянной безысходностью Андрей почувствовал, как тяжело обвисает тело Адони в его руках. Он стиснул зубы, не позвал ее. Вскинул на руки, прижал к себе хрупкое, легонькое тело, в котором Адони уже не было…

Она ощутила теплое, невесомое прикосновение к лицу и, не открывая глаз, подумала, что еще раннее утро, а солнце уже так пригревает – день опять будет жарким и ясным. Через мгновение захлестнуло осознание всего, что произошло и сердце откликнулось пронзительной болью. Но если бы кто-то сейчас наблюдал за ней, то не приметил бы ни малейшего изменения на безмятежном лице.