Улыбающаяся: Дорога из желтой чешуи

— Это у тебя что?

— Ключи от дома.

— И это? — палец вилы указывал на «таблетку»

— И это, — согласилась я.

— Как же оно работает в таком случае?

— Ну, примерно так, — ответила я, ткнув таблеткой в резную панель рядом с неуступчивым замком.

Раздалось противное пиликание и дверца бара плавно отошла в сторону, открывая нам доступ к рядам бутылок разного цвета, формы и размера.

— Ээээээ… А нам завтра от хозяйки не влетит? — уточнила я на всякий случай.

— Ну, хозяйка-то теперь ты, — отозвалась вила, поглощенная разглядыванием бутылочных этикеток и пробок, — видишь, и бар своей признал.

Я только открывала и закрывала рот, как рыба, выдернутая из воды.

Вила удовлетворенно кивнула очередной бутылке, незаметно избавилась от пробки и разлила вино по бокалам.

— Все-таки у Гини был отличный вкус, это надо же — эльфийское золотое, да еще с запасом. Ты пей, а я буду рассказывать, иначе у тебя ничего в голове не уложится, проверено…

Я поднесла бокал к губам — спорить не хотелось, и нежный голосок Линарис потек быстрым ручьем.

На рассвете, когда уставшая вила, разрешившая после третьего бокала звать ее просто Линкой, решила «быстренько смотаться домой» и шагнула прямо в стену, моя голова пухла от странной, невозможной информации. Я действительно стала новой хозяйкой этого поместья, расположенного в другом мире, и Хранительницей неведомого Восточного рубежа, на землях которого и стояло поместье. Невольно этому способствовала и сама вила, именно поэтому сейчас она старалась всячески загладить свою вину. Прошедшим утром вила Лина нанесла гемме Гине визит вежливости. О сути конфликта, который случился у высокородных во время этого визита, Лина отвечать отказалась, но слово за слово — обе дамы начали боевые действия. А так как обе были магичками, примерно равными по силе, очень скоро у них иссяк запас заклинаний и дамы пустились во все тяжкие, то есть стали использовать «сырую» энергию. Как известно опытным магам — «сырая» энергия требует предельной аккуратности и собранности, и может привести к побочным эффектам. А опыт всей моей предыдущей жизни гласит, что если что-то может пойти не так — то в моем случае оно действительно пойдет не так: самые неожиданные и редкие побочные эффекты, проценты исключений, редкие отклонения от нормы давно стали для меня обыденностью. Вот так и получилось, что вместе с отдачей меня и притащило к месту боевого противостояния. Но самая главная проблема была не в перемещениях между мирами, как я предполагала вначале. Проблема была в том, что взбесившийся элемент детской площадки, обрушившись на Гинивер, лишил ее жизни. Нет, никто не собирался вязать мне руки и тащить в места заточения: с точки зрения Лины — это был обычный магический несчастный случай, за который она виноватила себя. Однако по местным законам мне, как победившей магиню, пусть и таким странным способом, надлежало занять ее место: пройти инициацию и стать Хранительницей Восточного рубежа, то есть принять на себя власть и ответственность. На этом месте повествования у меня началась истерика — я кричала, что хочу домой, что у меня дети, и Сашка, что я до сих пор не знаю, что с ними, а они там, наверное, уже сходят с ума и обзванивают больницы и морги, и я не хочу, не могу и не умею. Линарис подождала немного и с чувством влепила мне пощечину так, что моя голова мотнулась, а зубы клацнули. Подождав, пока я приду в себя, она зашипела, что никто не обязывает меня сидеть в поместье, как приклеенной, что я могу назначить наместника и валить ко всем чертям, но пока я не пройду инициацию и не стану Хранительницей — этот паршивый мир меня не отпустит, и никто из местных магов не сможет мне помочь. Мы помолчали, выпили за нелепо погибшую гемму, договорились, что завтра Линарис прибудет на похороны, и вила отправилась домой, переодеться. А я с трудом добралась до оттоманки, на которой очнулась всего несколько часов назад, попыталась устроится калачиком и уплыла в сон под девиз Скарлет О'Хара: «Я подумаю об этом завтра».

Уж не знаю — особенности ли это эльфийского золотого или нервного напряжения, которое так и не дало мне захмелеть, но проснулась я наутро легко и без головной боли, сразу, как услышала над головой тихий ласковый голос:

— Молодая гемма, молодая гемма! Пора! Хранительница Севера уже ожидает.

Возле оттоманки стояла пожилая женщина, фотографиями которой можно было смело иллюстрировать статью про пятидесятые годы двадцатого века: аккуратное серое платье с пышной юбкой, стянутое на тонкой талии широким ремнем, тщательно уложенные в высокую прическу — волосок к волоску — седые локоны, туфельки — лодочки, на лице легкий, «дневной» макияж. Не хватало только перчаток и сумочки.