Роджер Желязны: Сказочная фантастика

— О!

Ардель взглянул на Мора. Но старик смотрел на ребенка, не замечая ничего вокруг…

— Что мне делать с ним, сэр? — спросил Маракас.

Ардель прикусил губу и сказал:

— Этот знак означает, что ребенок будет колдуном. Даже если ему никто ничего не скажет об этом, то он все равно рано или поздно узнает правду А когда это произойдет, захочешь ли ты встретиться с колдуном, который знает, что ты участвовал в убийстве его отца и уничтожении его рода?

— Я понимаю, что ты предлагаешь, — начал Маракас.

— Самое лучшее — немедленно уничтожить ребенка.

Сержант отвернулся. После молчания он сказал:

— А если отослать его в отдаленную страну, где никто никогда не слышал о роде Рондовалов?

— И где однажды появится путешественник, который все знает? Нет. Нерешительность может погубить всех нас. Я не вижу другого выхода. Будь решителен и безжалостен.

— Сэр, а может быть, просто отрубить ему руку? Это все же лучше, чем убийство.

— Могущество все равно останется, — вздохнул Ардель. — С рукой или без руки. Здесь очень много свидетелей. Об этом будут ходить рассказы, которые только добавят горя. Нет. Если ты не можешь сделать это сам, найдется среди нас тот, кто…

— Подожди! — это заговорил старый Мор. Он как будто очнулся ото сна. — Есть выход. Можно оставить ребенку жизнь и быть уверенным, что твои опасения не оправдаются, — он подошел и тронул руку ребенка.

— Что ты предлагаешь? — спросил Ардель.

— Тысячи лет назад у нас были большие города, сложные и умные машины, а кроме того, мы обладали магией.

— Я слышал об этом, — сказал Ардель. — Но чем это может помочь нам сейчас?

— Это не просто легенды. Катаклизм действительно произошел. После него мы оставили себе магию, а от всего остального отказались. Теперь все это кажется сказкой, но мы с тех пор ненавидим все, не созданное самой природой.

— Конечно. Но ведь…

— Дай мне закончить. Когда принималось главное решение, то учитывалось, что во Вселенной должна сохраняться симметрия: развитие жизни должно идти разными путями, но параллельно. Так что существует второй мир, во многом подобный нашему, но там отказались от магии и сохранили все остальное. Там наш мир и наш образ жизни кажется такой же легендой, как у нас их жизнь.

— Где же этот мир?

Мор улыбнулся.

— Он является контрапунктом в музыке нашей сферы, — сказал он. — Тот мир совсем рядом, за углом, куда никто не может завернуть. Это другой поворот на развилке сияющей дороги жизни.

— Колдовские загадки! Как все это может помочь нам? Может кто-нибудь попасть туда?

— Я могу.

— О! Тогда…

— Да. Если мы переправим его туда, он будет жить, но могущество для него не будет иметь значения. Ученые будут стараться объяснить это явление, рационализировать. Ребенок найдет себе место в жизни и никогда ничего не узнает о нашем мире, даже не будет подозревать о его существовании.

— Отлично. Тогда сделаем это, если это так просто.

— Этому есть цена.

— Что ты имеешь в виду?

— Закон симметрии, о котором я говорил, должен сохраняться. Произойдет обмен: камень на камень, дерево на дерево.

— Ребенок? Ты хочешь сказать, что в обмен мы должны взять оттуда ребенка?

— Да.

— А что мы будем с ним делать?

Сержант Маракас откашлялся:

— Мы с женой Мел только что лишились ребенка. Возможно…

— Хорошо. Пусть будет так.

Ардель кивком головы показал на скипетр Дета и ткнул его ногой.

— А что с этим? Он не опасен?

Мор кивнул, наклонился, поднял скипетр. Он начал вертеть его в руках, что-то бормоча.

— Да, — наконец сказал он, когда ему удалось разделить скипетр на три части. — Его нельзя уничтожить, но если я каждый сегмент помещу в углы Магического Треугольника, то, может быть, он навсегда лишится могущества. Во всяком случае, его трудно будет восстановить.

— И ты сделаешь это?

— Да.

В этот момент Маусглов выскользнул из-за шторм и бросился вниз по лестнице. Затем он остановился и прислушался, боясь услышать окрик, но ничего слышно не было. Он поспешил дальше.

Добравшись до подвала, Маусглов повернул направо, сделал несколько шагов и остановился. Перед ним были не коридоры, а, скорее, естественные туннели. Он не помнил, из которого из них он вышел Может, из правого? Или из того, который круто поворачивает? Он даже не запомнил, что туннелей было два.

Откуда-то сверху послышался шум. Маусглов ре шил пойти по правому туннелю. Здесь было так же темно, как и тогда, когда он выбирался отсюда. Не шагов через двадцать впереди оказался крутой поворот, которого он не помнил. И, тем не менее, идти на зад было поздно. А впереди забрезжил слабый свет…