Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке

Одинокий отблеск сверкнул под полями шапки хуторянина.

— Опять, господин, — сказал он, — тебе придется сделать выбор. Мой совет — пусть никто, кроме тебя и этих двенадцати воинов, не едет в Упсалу. Тогда, возможно, тебе удастся вернуться домой живым и здоровым, иначе и не надейся.

Разомлевший от жары конунг Хрольф старался говорить твердо:

— Я столь высокого мнения о тебе, что снова последую твоему совету.

Языки пламени вскоре опали. В эту ночь все воины спали спокойно и никакие дурные сны не мучили их.

Поутру Хрольф отослал домой пятьдесят своих воинов вместе с берсерками. И снова никто не оспаривал этот приказ до тех пор, пока они не отъехали слишком далеко, чтоб повернуть назад.

Вскочив в седло, конунг обратился к хуторянину:

— Может статься, что должен я во сто крат сильнее отблагодарить тебя за помощь.

— Что ж, когда-нибудь ты сможешь отплатить мне, — ответил Храни.

— Тогда прощай до того времени, — сказал Хрольф.

Его сокол забил крыльями, увидев двух воронов в небе, его пес зарычал на раздавшийся неподалеку волчий вой. Через мгновение хутор затерялся где-то в лесной заснеженной глуши.

Воины поскакали дальше: Хрольф, верховный конунг Дании, во имя чести намерившийся вернуть свои богатства и страстно желающий отомстить за своего отца; Бьярки, сын медведя-оборотня; Хьялти, обязанный своей храбростью крови из сердца убитого чудовища; Свипдаг, единственный глаз которого пронизывал взглядом и прошлое, и будущее; Хвитсерк; Бейгад; Хромунд; Хрольф, тезка конунга; Хаакланг; Хрефил; Хааки; Хватт; Старульф — воины, чью решимость не могли поколебать ни демоны, ни боги. Кречеты, сидевшие у них на плечах, были под стать их душам. Под серым зимним небосклоном их шлемы, наконечники копий и кольчуги ослепительно сверкали, их разноцветные плащи пестрели на фоне ярко-зеленых веток и голубых теней на белом снегу. Холод был им не страшен, дыхание клубилось в воздухе, седла скрипели. Но невелик был отряд смельчаков, выступивших против конунга Адильса и всей нежити, подвластной ему.

Когда они въехали в Свитьод, стали часто попадаться открытые пространства, многочисленные хутора и деревни, многие из которых невозможно было объехать стороной, так что отряд Хрольфа было хорошо видно издалека. Хотя воины не называли себя, слухи об их приближении уже полетели вперед и достигли самого Адильса, а тому не составило труда угадать правду. Или, может быть, он заприметил их, вглядываясь в поверхность кипящего варева в одном из своих волшебных котлов, или услышал что-то в бульканье дьявольской похлебки. Однажды вечером он обратился к королеве, говоря громко, так чтобы слышали все:

— Сдается мне, конунг Хрольф сын Хельги находится на пути сюда.

Ирса несколько мгновений ловила ртом воздух, прежде чем смогла справиться с собой.

— Что ж, прекрасно, прекрасно, — улыбнулся Адильс, — несомненно, прежде чем мы разделим наследство, он получит такую награду за все свои невзгоды, что вести об этом достигнут самых далеких земель.

Наконец конунг Хрольф и его воины въехали в долину реки Фюрис. Кругом простирались луга, покрытые коричневатым снегом, смерзшимся и звенящим под копытами лошадей. Впереди протекала река, и на ее высоком западном берегу вырисовывалась Упсала, увенчанная храмом. Крыша его поднималась к бледноватому небу, отливая золотым блеском, а за ними высились деревья священной рощи, голые, как скелеты. Несколько воронов хлопало крыльями на ветру и громко каркало.

Хрольф вскинул рог, висевший у него на плече, и протрубил три раза глубоко и протяжно, как трубят зубры, вызывая соперников на поединок. Пришпорив коня, он пустил его в галоп. Воины поскакали следом. Их кольчуги и наконечники копий ослепительно сверкали, а красные, синие и рыжевато-коричневые плащи развевались за их спинами на фоне серой смерзшейся земли. Доски моста отчаянно скрипели под копытами их мощных скакунов.

Жители Упсалы начали собираться на сторожевых башнях и у бойниц частокола, тревожно оглядывая окрестности. Ворота оставались открытыми, поскольку никто не видел причины бояться двенадцати всадников, хотя те и были прекрасно вооружены. Хрольф понимал, что не имеет права даже блеском своих глаз показать, как этот огромный город подавляет его. Дружинники въехали в городские ворота по глубокой колее, оставленной многочисленными возами. Горожане, их жены, ребятишки, возчики, свиньи, собаки, куры — все вынуждены были расступиться, чтобы пропустить воинов. Гневные возгласы летели вслед всадникам. Но никто не осмелился поднять на них копье, даже когда те повернули в сторону королевских палат.