Андрэ Нортон - Эльфийское отродье

— и все же это была единственная полезная вещь, которую он сделал за вчерашний день.

Кеман думал, что вокруг площадки соберется толпа зевак, но поблизости не было ни души. И отнюдь не оттого, что Железный Народ был непривычен вставать на рассвете.

«Боятся. Ну что ж, я их понимаю».

Пожалуй, оно и к лучшему. Кеман собирался сменить облик не спеша, а это всегда было не слишком-то приятным зрелищем для двуногих. Ему случалось видеть, как кое-кто из друзей Шаны делался бледно-зеленым. Иногда их даже выворачивало наизнанку.

Драконов почти никогда не тошнит — разве что когда они тяжело больны. Так что Кеман до сих пор удивлялся, до чего легко люди расстаются с тем, что они недавно съели. Ужасно нерационально!

Сменив облик, Кеман принялся медленно разминать мышцы, как учила его мать Алара. Перед долгим, утомительным полетом всегда надо разминаться. А этот полет обещал быть очень утомительным. Ведь, кроме Шаны и Меро, ему придется тащить еще и тюки с тяжелыми железными украшениями. Кала всю ночь собирала их у женщин, которые соглашались расстаться со своими браслетами и ожерельями. Каламадеа тоже понесет тюки с железом, но ему придется везти на себе Лоррина с Реной, а они оба куда легче, и к тому же Каламадеа гораздо сильнее Кемана.

Жалко, что никто так и не научился переносить вовне не только массу своего тела, как делают драконы, когда превращаются в двуногих, но и любую другую массу тоже.

Наверно, это вообще невозможно. А жаль. Очень бы пригодилось.

Встающее солнце позолотило степь. С юга задул легкий ветерок. Тень дракона придвинулась к шатрам, слившись с их тенями. Кеман несколько раз потянул каждую лапу по отдельности, чтобы мышцы разогрелись и сделались эластичнее. Потом начал потягиваться всем телом.

Тут появились люди из Железного Народа, которые принесли тюки с украшениями и припасы на дорогу. Кеман наблюдал за ними краешком глаза, стараясь не хихикать.

Смешные они, эти люди! Они осторожно подбирались к площадке, одним глазом глядя на дракона, другим — себе под ноги. Люди старались выглядеть уверенными и небрежными, но выходило неубедительно. Каждый старался поскорее бросить свой мешок и удрать прочь. Может, они прослышали, что дракон отказался от завтрака, и боятся, что он решил заморить червячка кем-нибудь из них?

Остальные путешественники прибыли одновременно с тюками. Каламадеа, которому не пришлось драться накануне, быстро сменил облик и предстал перед ними в своем истинном обличье Отца-Дракона. Он был огромен, в два с лишним раза больше Кемана, а ведь и сам Кеман был достаточно велик, чтобы без труда нести одного двуногого всадника. Сколько лет Отцу-Дракону — не знала даже Алара. Каламадеа еще застал первое открытие Врат. Он явился сюда с родины драконов, где было куда больше опасностей, чем тут.

«Мы сделались толстыми и ленивыми, — размышлял Кеман, глядя, как огромные крылья Каламадеа ловят утренний ветерок. — Если бы те древние драконы могли видеть, как мы прячемся в своих Логовах от самых обычных двуногих, они бы небось со смеху поумирали! Ведь им самим угрожали существа столь опасные, что они даже врывались в Логова и пожирали их жителей!» Каламадеа, должно быть, прочел его мысли.

«Ничего, Кеман, эльфийские лорды, если как следует разозлятся, могут быть ничуть не менее опасны, чем те твари, от которых в свое время бежал наш народ, — сказал он негромко, чтобы никто не подслушал. — Так что не стоит презирать тех, кто желает спрятаться. В конце концов, мы ведь именно за этим сюда и переселились. Чтобы спрятаться. В сущности, мы просто удрали».

Ну да, может быть.

Кеман был готов думать о чем угодно, только бы не о Доре. Он еще с самого пробуждения твердо решил не надеяться, что она, может быть, все-таки придет. И очень старался не испытывать боли и разочарования.

Увы, он давно успел убедиться, что чувства отнюдь не всегда повинуются благим намерениям. Вся его решимость была не в силах избавить Кемана от разочарования и.., и чувства утраты. Солнце поднималось все выше, а Дора так и не пришла… Кеман не был уверен, что у него болит именно сердце, но что-то внутри глухо ныло.

Он терпеливо ждал, пока остальные надевали сбрую на него и Каламадеа.

— Вам это не понравится, — предупредила Шана Лоррина и его сестру, показывая, как устроена сбруя. Кеман чувствовал, что Шана напряжена до предела, и подозревал, что она болтает именно затем, чтобы немного успокоиться. Бедная Шана! Ее тревожит не только угроза нападения. Им грозит еще и бунт в рядах волшебников. А ведь именно разлад и раздоры погубили волшебников во времена первой Войны. Оставалось лишь надеяться, что история не повторится.