После я бегло просмотрел материал на Климова и Тищенко. Про руководителя охранно–бандитской структуры было накоплено довольно много, но, к сожалению, не того, что интересовало меня в первую очередь. Информация о многочисленных темных делишках этого агентства меня пока волновала не сильно, а вот полезных сведений — опираясь на которые этих уродов можно прищучить оказалось прискорбно мало — не в суд же я собирался идти. Про Климова было и того меньше, единственная польза, что место жительства узнал, да на фотографию взглянул. Портрет госслужащего, кстати, не впечатлил — румяная жирная мразь с поросячьими глазками и отвисшими брылями.
Закончив с изучением документов, я выдрал из компьютера «винчестер», и вернулся к допросу подполковника.
— Кому еще может быть известно про всю эту карусель?
— Не знаю я, — поморщившись от боли, пожал плечами подпол. — Мне Климов только подстраховать поручил, если что‑то не так пойдет. Он же и Тищенко задачу ставил, тот уже своих в курс вводил, а больше никто знать не должен. В такие дела лишних людей не вмешивают.
Хочется верить, что он прав, и из слышавших о возникшем ко мне интересе людей в живых осталось только двое: директор охранной фирмы Тищенко и непосредственный заказчик — большой чиновник Климов, сам подпол уже не в счет. Но обычно, информация имеет крайне неприятное свойство расползаться, из этого и будем исходить. Да и выше, наверняка, кто‑то есть — не сам же Климов придумал меня захватывать. Но будем решать проблемы по мере их поступления…
Больше из Геращенко выжать было нечего. Разве что… Следуя его указаниям, я отыскал ключ от сейфа, открыл и выгреб имеющуюся там наличность: несколько пачек наших рублей, еще немного зеленых американских и некоторое количество евро–енотов. Сумма набиралось приличная — навскидку, не меньше пятидесяти тысяч долларов. Может, сочтут за ограбление, да и лишние деньги мне не помешают. Остальное Геращенко хранил в банке, и снять их не получится.
На этом подпол исчерпал свою полезность, и срок его жизни подошел к концу. Он и сам это понимал, поэтому попытался торговаться, суля мне золотые горы и защиту от любой напасти, всей дружной милицией страны сразу. Я, однако, не внял, а, вытащив нож, почти без замаха вогнал ему в солнечное сплетение и провернул клинок в ране — это почти всегда мгновенная смерть, в худшем случае, умрет где‑то через минуту, от внутреннего кровотечения. Если бить в горло, то кровищи слишком много будет, а сердце хорошо защищено грудной клеткой — можно напортачить, да и мгновенной смерти такой удар, вопреки устоявшемуся мнению, не обещает. А если уж нацелился достать сердце, то бить надо снизу, под ребра, но для гарантированного результата мой нож был коротковат — не таскаю я с собой свиноколы.
Вот и лишил семью кормильца, но думается, с голоду никто не помрет — покойный на «государевой службе» хорошо защечные мешочки набить успел. Да и детишки уже взрослые, а если они хоть немного похожи на папашу, то лучше бы им со мной не пересекаться — для здоровья полезнее будет.
Зарезав подпола, раскаянья я не испытал, да вообще ничего не почувствовал, будто насекомое прихлопнул. Впрочем, не место таким среди живых, если они преспокойно покрывают похищения, убийства и прочие подобные вещи, у Геращенко это далеко не первый случай в жизни был. Вряд ли он собственноручно грязными делами занимался, но соответствующие приказы отдавал точно.
В этом доме у меня оставалась только одно незаконченное дело. Сходив в гараж, я принес канистру с бензином и прошелся с ней по комнатам, щедро поливая все вокруг. Потом зашел на кухню, закрыл форточку, чтобы избежать сквозняка, и включил на плите газ. В доме нашлось несколько сувенирных свечей, они запалом и послужат. Расставив зажженные свечи по шкафчикам и полочкам, я счел свою работу законченной и, притворив дверь, вышел на улицу — скоро рванет, и не слабо! Природный газ в замкнутом пространстве эффект объемного взрыва дает. А потом и коттедж займется. Конечно, огонь может и на другие дома перекинуться, но не сразу, так что спастись сумеют все. На убытки окопавшихся здесь что‑то где‑то вовремя уворовавших буржуинов я плевал, а других в этом поселочке и нет. Тут публика один к одному подобралась.
Валяющегося рядом с крыльцом волкодава я тоже затащил в дом, предварительно выдернув из него стрелу и ткнув в шею ножом, расширяя раневой канал — если после пожара от пса что‑нибудь останется, пусть гадают, чем и как его убили. Негоже наводить на ассоциации с луком и стрелами — слишком необычное это оружие.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу