Анатолий Патман - Храм для бога

А новости все время поступали тревожные. Лабинор сотрясали восстания рабов и черни. Барону Затулле ничего не осталось, как с остатками войск и верных людей бежать в Северный Анжай. Говорят, что вожаки восставших сразу же отправили гонцов к барону Косте, как все уже знали, находящемуся в Арене, которые были перехвачены воинами войска северян, стоявших лагерем у границы. И ответ последовал сразу ‑ северные охотники под командованием вождя Тагана вступили на земли Лабинора и скоро открыто захватили столицу баронства. Точнее, они просто под ликование толпы вошли туда и установили свои порядки. Это произошло всего лишь в прошлом заходе светила.

Зато в Тракте было спокойно. Никто там не бунтовал и не жег усадьбы рыцарей. Также захватчики никого не убивали и насиловали. Но оттуда поступали сведения, что множество людей, притом, по собственному желанию, двинулись на север, спасаясь, как они полагали, от надвигающейся войны. И северяне открыто занялись грабежом, вывозя, что только возможно, в свои земли.

А совсем недавно поступили вести, что в этот Арен прибыло многочисленное войско северных охотников, и с множеством ихних шаманов. К тому же, что совсем странно, состоялись похороны какого‑то таласского графа Инвара, вроде сообщавшего ценные сведения о нападении барона Ассалима своему другу барону Косте, и даже сумевшего подготовить восстание рабов и черни для помощи при штурме. Тут милорд Шиваз не выдержал и потребовал от своего воеводы ареста всех таласских шпионов, находящихся в Анжае, чтобы воспрепятствовать их помощи изнурцам. Во все города баронства срочно поскакали гонцы и воинские команды для выполнения повеления милостивого. Потом стало известно, что в Арене появилась не кто‑нибудь, а сама принцесса королевства Борус Амель, уже чуть не поднявшая бунт рабов и черни в Южном Анжае. Но очень уж волнующие и неблагоприятные известия пришли позже всех, перед самым заходом светила. Воевода как раз собрался покинуть военный лагерь и ненадолго направиться домой, в свой по сравнению с другими скромненький дворец, и отдохнуть душой и телом от тяжких забот.

Но поступившие известия напрочь отбили у него это желание. Из них стало известно о другом огромном войске северных охотников, и, самое удивительное, о прибытии войска барона Тавра в Арен. Получается, что и король Боруса решил поддержать этого самозваного барона, пусть и купившего Изнур на самых законных основаниях.

Тут уже воевода понял, что как повезло ему, вовремя успевшему убраться домой, пусть и с немалыми унижениями и оскорблениями. Навечно застрять в плену в диком Изнуре, и наверняка, где‑нибудь среди северных охотников в их грязном стойбище, и не видеть долго‑долго привычных благ и удобств ‑ уже одна эта мысль была тягостна для Сиятула. И ему резко расхотелось воевать с мятежными баронствами и главное, с восставшим словно из пепла древним баронством во главе со своим непредсказуемым бароном. Если уж и Борус решил вступиться за него, то скоро назревала нешуточная война между двумя королевствами. Тут бы в собственном баронстве удержаться как‑нибудь. И так уж анжайцы стали смотреть косо на, как они считали, пришлых саторцев, и исподтишка устраивать им всякие козни. То побьют кого‑нибудь ненароком, то украдут или даже отнимут что‑то. И стало неуютно и небезопасно даже в ранее так спокойном Анжае, что некоторые саторцы стали срочно распродавать имущество и уезжать на запад, в более спокойные земли. Что‑то плохо заканчивается для воеводы Сиятула Анжского этот старый круг Белого Упатэ и начинается новый ‑ круг Белой птицы финист, который наступит совсем скоро, всего лишь через несколько склянок.

Прошла целая седмица, последняя в этом круге светила, как Саландай и уже бывшие жители Северного хутора покинули Верестинор. Строительство новой крепости Искиль продвигалось успешно. По своему опыту Саландай начал с закладки центральной башни. Одновременно с крепостью родилась одноименная деревня. Место, как будто специально подготовленное для строительства, уже имелось. Кто‑то вспомнил, что в старом Изнуре в этих местах располагался городок Искиль. Хотя никто уже не мог сказать твердо, в каком месте, но развалины нескольких каменных строений, найденных на высоком холме рядом с Верестой, и множество камней, разбросанных повсеместно, явно говорили о том, что, скорее всего, именно здесь. Поэтому и новую крепость назвали в честь старого, и деревня у подножия холма взяла то же название.