Линн Рэйда - Смерть и солнце

Когда с Диведом было покончено, Льюс, тяжело дыша, обернулся к "дан-Энриксу".

- Что дальше?..

- Полагаю, ничего. Теперь нам остается только ждать, пока на улицах совсем стемнеет. На твоем месте я бы сейчас отдохнул. Когда ты выберешься из Адели, ты не должен будешь останавливаться на ночлег, пока не доберешься до Лейверка.

- Хорошо, я сам давно хотел лечь спать. А ты?

- А мне еще нужно написать пару писем.

Льюберт хмыкнул.

- И кому это ты собираешься писать? Мессеру Ирему?..

Крикс не ответил на насмешку, и Дарнторна окатило холодом при мысли, что он, чего доброго, случайно попал в точку. Написать Ирему о том, что здесь происходило, было бы чистым безумием - но именно поэтому нельзя было быть до конца уверенным, что энониец этого не сделает. Впрочем, сил раздумывать об этом у Дарнторна уже не было. Сказались все события этого дня и почти бессонная ночь накануне. Льюберт рухнул на измятую кровать и почти моментально провалился в сон. Во сне он видел Адельстан и Арно Диведа, обряженного в темно-синий доминантский плащ.

Проснувшись через несколько часов с тяжелой, мутной головой и с ощущением, что он проспал по меньшей мере сутки, Льюс прежде всего увидел Пастуха и стол, накрытый к ужину. В колеблющемся свете нескольких свечей эта картина выглядела мирной, даже по-домашнему уютной - разумеется, если не вспоминать о Диведе. Несколько следующих минут Льюберт рассматривал своего старого противника из-под полуопущенных ресниц, и размышлял о том, что, если ему повезет, и он сумеет выбраться из города, он больше никогда не увидит ни Адель, ни Академию, ни дом, в котором жил последние семь лет. Невелика потеря, разумеется, и все же ему на секунду стало грустно. Потом Льюс заметил на сбившейся простыне несколько полустертых полос, в которых при более внимательном осмотре можно было узнать следы крови. Он поморщился. Выходило, что кровотечение у Пастуха не прекратилось даже после перевязки.

Во всем виноват этот болван, который называет себя лекарем, - злобно подумал Льюберт. Наверное, повязка с самого начала была наложена недостаточно плотно, так что при каждом движении терлась о края раны. То-то энониец столько времени ворочался и не мог отыскать удобное положение.

- Проснулся?.. Я уже хотел тебя будить. Пока ты там ворон считаешь, все остынет, - бодро сказал Рикс, уже успевший сесть за стол. Голос южанина отнюдь не походил на голос умирающего.

Дарнторн подавил тяжелый вздох и присоединился к своему врагу.

Садясь за стол, он обнаружил на полу несколько смятых и изорванных листов льняной бумаги. Катышков бумаги и обрывков было много, причем некоторые из них выглядели так, как будто их просто небрежно разорвали надвое и бросили под ноги, зато по виду остальных можно было предположить, что их комкали долго и яростно. Судя по всему, с задуманными письмами у Рикса что-то не заладилось.

Может быть, стоило порадоваться этому. Мало ли что - а главное, кому - мог написать безбашенный Пастух.

Пока они ели, Льюберт не мог избавиться от ощущения, что происходит что-то необычное. Он не сразу понял, что именно кажется ему странным, но потом сообразил. Дело было в "дан-Энриксе". Глаза южанина блестели ярче, чем обычно, говорил он слишком оживленно, а на щеках выступил румянец. Когда с ужином было покончено, Крикс поднялся на ноги так резко, что с грохотом опрокинул стул. Льюберт начал подозревать, что дело тут не только в лихорадочном волнении и выпитом за ужином вине.

Он повнимательнее посмотрел на энонийца и впервые обратил внимание, что светло-карие, с болотной зеленью глаза южанина казались почти черными из-за расширенных зрачков.

- Ты что, люцером надышался, что ли?.. - резко спросил Льюберт, вспомнив о конвертиках с дурманом, который Пастух изъял у Диведа. Дарнторну очень хотелось бы думать, что он ошибается, но признаки употребления люцера были налицо - блестящие глаза, быстрые нервные движения и неестественно-приподнятое настроение… Льюс видел это уже много раз - обычно среди посетителей "Вдовы", которые являлись к местным девкам уже под воздействием аварского дурмана.

Энониец ухмыльнулся, словно озадаченное лицо Льюберта было самым забавным, что ему случалось видеть.

- Не надышался, Льюс. Люцер вдыхают, чтобы вызывать приятные видения. А для того, чтобы снять боль и вызвать быстрый прилив сил, зерна необходимо разжевать.

Смотреть на Пастуха, спокойно рассуждавшего о правильном употреблении люцера, было невыносимо.