Фергус - Мальчик

- Сейчас всё изменилось, дитя, - тихо ответил отец. - Священники и юродивые пророчат новый Ледяной век, дороги Ланда кишат мертвецами. Подданные короля напуганы и поэтому поднимают волнения. Страшный враг грызёт нас изнутри, дитя моё, и имя этому врагу - смута. Мы не можем воевать в таких условиях.

Ладонь Рин, протянутая к плечу отца, замерла на полпути. Девочка опустила руку. Мертвецы... Она вспомнила свой сон, и ей стало страшно.

- Но ведь с нежитью борятся, её ловят. Не может быть, чтобы парочка ночных кошмаров держала в страхе всё королевство, - упрямо заявила она, скорее, чтобы убедить саму себя, чем отца. Князь Люций уныло засмеялся.

- Ловят... Волчий орден, конечно, достойное заведение. И хоть я не одобряю выбор Фенриса, я вполне понимаю, почему мальчик вступил туда. Фенрис с детства был благороден, стремился защищать невинных. А Волчий орден несёт дозор по всему Ланду, он защищает всех: княжество де Солис, д'Агри, де Виртутис. Всех, кроме нас.

Князь неожиданно оторвался от созерцания Либры и повернулся к дочери. Его бледные губы зашептали.

- Запомни, Рин, нам никто не поможет. Княжество де Солис и королевская столица далеко, да и само наше государство отделено от нас рекой. Огромному Ланду нет дела до маленького княжества Грейс, притулившегося на его окраине. Нам никто не поможет, кроме нас самих. Запомни это, дочь моя.

Резкий порыв ветра раздул полы княжеского плаща. Отец сгорбил плечи, пытаясь удержать в теле больше тепла, и внезапно Рин поразилась, каким усталым он выглядит. Она подумала, что должна обнять отца, поддержать его ласковыми словами, но вместо этого спросила:

- Почему ты обсуждаешь это со мной?

Князь Люций, казалось, вовсе не удивился вопросу.

- Потому что ты моя старшая дочь, Рин, - просто ответил он. - Фенрис далеко, а Рена ещё совсем малышка. Если со мной вдруг что-то случится, тебе придётся позаботиться о ней... и обо всём остальном тоже.

"С тобой не должно ничего случиться!" - хотелось закричать Рин. Она не может потерять и второго родителя. Она не справится одна. Никто не справится, ни она, ни Фенрис, ни Рена. Отец должен оставаться здоровым и сильным.

Но Рин не смогла заставить себя произнести эту фразу. Она пробормотала в ответ что-то невразумительное, мягко поцеловала отца в прохладную щёку и продолжила свой моцион. Князь Люций остался одиноко стоять, глядя на Либру.

Шерстяная шаль на плечах больше не спасала от холодных укусов ветра. Рин подумала, что надо бы ей спуститься вниз. Может, съездить на прогулку в город? А что, неплохая идея.

Через неделю будет её День рождения, четырнадцать лет, но настроение княжны было далеко от праздничного. На дворе месяц изок, начало лета, а холодно, как в промозглый весенний день. Рин поёжилась. А она-то считала, что прошлое лето не задалось! В прошлом году на её День рождения безостановочно лил дождь, но сейчас она не удивится, если пойдёт снег.

Замковые слуги рассказывали, что последний раз такой дождливый и промозглый изок выдался четырнадцать лет назад, когда она родилась. Священники тогда сочли это дурным предзнаменованием. Но потом на целое десятилетие воцарилась хорошая погода, даже зимы были довольно мягкими, и все забыли об одном-единственном неудачном лете.

А теперь погода снова портится. Рин вздохнула. Всё идёт по кругу.

Княжна зашла в свои покои, чтобы переодеться в костюм для верховой езды. Молодой конюх оседлал её любимую чёрную кобылу по кличке Ворона. Сир Хомо, начальник замковой стражи, и старый кастелян сир Аппий Стоун по очереди предложили сопровождать её, но Рин только отмахнулась. Сейчас ей не хотелось занимать себя светской беседой.

Лёгкой рысью девушка выехала из ворот и припустила кобылу вниз с холма, на котором стоял княжеский замок. Единственная польза дождя состояла в том, что он прибыл пыль на дороге, и воздух казался необыкновенно свежим. Рин проехалась немного вдоль полей, а потом повернула в сторону Либры.

Город, несмотря на холод, был, как обычно, оживлён. Казалось, даже бродячие мертвецы и неестественные перемены погоды не могут смутить жителей Либры и отвлечь их от занятий торговлей и повседневными делами. Улицы были наполнены звонким смехом мальчишек, зазывающими выкриками мелких лавочников и тягучими песнями нищих. Эти последние, пожалуй, единственные выглядели пессимистично. Одна пожилая женщина в лохмотьях так отчаянно выпрашивала у княжны милостыню, что чуть не попала под копыта её лошади.