Войцех Жукровский: На троне в Блабоне

— Вон отсюда! Здесь занято! — хрипели весьма нелюбезно жабы, когда в их укрытие заглядывали чутко подрагивающие мышиные мордочки. — Проходите дальше! В подполе места на всех хватит, и люди здесь на диво приветливы, даже их дочка не тыкает жаб палкой.

— Что вы, что вы, не беспокойтесь, мы только справиться, как вы устроились на зимовку. — Мыши вежливо раскланивались. — Доброй вам долгой ночи! О, хозяева позаботились даже о сене! — И они, довольные, принялись таскать сухие травинки из пышной подстилки на полках, приготовленных под яблоки.

— Приятных и вам сновидений, — ответствовал пан Жаб басом. — Пусть вам приснится клубничная грядка, улитки, червяки, омытые росой, — словом, разные деликатесы… А мы готовимся к долгому-долгому сну на всю зиму.

— А как же вы проснетесь, пан Жаб?

— Кадушка разбудит. Выберут всю капусту на бигос, начнут выскребать со дна, значит, пришла пора собираться в сад. Только вот за зиму так занеможется — пошевелиться нет мочи, а тут еще эти восемь ступенек; кабы не детки, не икра, которую хочешь не хочешь, а надо отложить в теплую лужу, уж и не знаю, одолели бы мы эти ступеньки… Да ведь дети, ничего не поделаешь… А какова весной музыка во всех прудах и водоемах, какое кваканье, что за переливы… Сколько мошек! А какие комарики танцуют тучами… Прекраснейшая пора!

— Мышата, не мешайте соседям! — пыталась урезонить расходившихся юнцов бабка; они шныряли по всему подполу, кувыркались в сене, один озорник надкусил яблоко, к нему тут же всем скопом бросились остальные — попробовать. Мышата расшалились совсем как дома. — Какое счастье, в этом жилище не хозяйничают коты, — признательно вздохнула бабка, воздев сложенные лапки к потолку. — Вы хоть знаете, как вашего дедушку пожрал кот?.. Ох, да что об этом говорить!

— Бабуля, ну пожалуйста, расскажи про дедушку, — упрашивали мышата.

— Это на сон-то грядущий? Такие ужасные истории…

— Ой, как интересно, мы хотим страшную историю, чтобы мурашки по спине бегали до самого кончика хвоста.

— Ну, так и быть, расскажу, надоеды. Только сначала соберите разбросанные вещи и помогите маме, снесите все в дом.

Мышата помчались вприпрыжку, в один миг постель оказалась на положенном месте, горшки на кухне, зимние запасы в кладовке. А какой радостный писк возвестил о том, что они отыскали старые игрушки; кот на колесиках качал головой, будто примеривался, за какой мышкой прыгнуть, усы у него совсем повылезли и одного глаза не хватало…

Бабка доглядела, хорошенько ли вымылись сорванцы, — без догляда они чуть смочили лапки в тазу да потерли глаза, — уселась в кресло-качалку и начала так:

— То был страшный дом, хоть и всяческим добром изобильный. С мышами воевали не на жизнь, а на смерть, хозяин пораскидал зерно с отравой по углам, под шкафами наставил мышеловок, а в них вкусно пахло кусочками копченого сальца, сочными шкварками, аппетитным желтым сыром.

— Ой, бабуля, как ты здорово рассказываешь! — в восторге пищали мышата, их длинные носики высунулись из-под одеял и чутко подрагивали, будто взаправду чуяли запах хрустящих шкварок.

— Запомните, самые лучшие шкварки получаются из корейки, а свиней нарочно выхаживают так, чтобы слои мяса чередовались с салом. Шкварки обжариваются, чтоб чуток похрустывали, не дай бог пережарить не разгрызешь. Дедушка ваш хорошо знал, какие шкварки я обожаю, и с риском для жизни доставал мне лакомство в доказательство своей любви. А как мастерски он действовал! Сначала изучалось место с расставленной западней, потом дедушка издали показывался коту, дразнил его, вызывал на поединок. Риск огромный: один прыжок рыжей бестии — и страшные когти пригвоздили бы моего возлюбленного, тогда еще жениха…

Котофей бросался в погоню, вперившись глазищами в мельтешащий хвостик вашего дедушки, на лету задевал мышеловку, и хлоп! — лапа в железной ловушке. Кот тряс лапой, пока не отцеплялся зажим. Увы, ловушка для мышей, не для котов, не могла поучить нашего котяру уму-разуму. Прищемит лапу — всего-то и дела, кот даже не хромал. Разве что, помяукав, некоторое время зализывал больное место.

Пока кот тряс западню, шкварка выпадала и катилась прямо дедушке под нос. А какова была воля у вашего деда! Он приносил мне шкварку целиком и, хотя нес ее в зубах, ни крошечки не надкусывал. За все вознаграждала его радость видеть, как я держу шкварку в лапках, обнюхиваю и, закрыв от восхищения глаза, не спеша похрупываю. Дедушка сидел подле и не сводил с меня очарованного взгляда.