Войцех Жукровский - На троне в Блабоне

— Измени наши судьбы, дай простор нашей свободной воле, чтоб будущее кое в чем и от нас зависело, как и полагается. Ведь это в твоих силах, — заверял меня Мышебрат, выпуская и снова втягивая коготки в предвкушении схватки. — Ты посоветуешь, на кого опереться, где найти союзников. Только будь осторожен — нет уже старой Блаблации, нет прежней доброты, гостеприимства как не бывало… Люди изменились, в сердцах будто кто злобу и зависть посеял…

Я поспешно одевался в пылком стремлении спасти чарующе прекрасный край, где когда-то мы пережили столько необыкновенных приключений. Признаться, в глубине сердца одолевало беспокойство насчет жены: спохватится, а меня нет ни дома, ни в саду, волноваться начнет… А тут и сам не знаешь, когда вернешься…

Сержант будто почувствовал мои опасения, прогудел басом:

— Никаких долгих прощаний, садись, пиши пару слов, дочку можешь даже поцеловать, утром она вспомнит. Дети спят крепко. А ты и впрямь все позабыл — ведь Блаблация и Тютюрлистан всего в нескольких шагах от вашего сада, а добираться туда можно разными дорогами. Ты и сам сколько раз подходил к самой границе королевства… А не дошел — это уж твоя вина.

— Бери пример с меня, — тормошил меня кот. — Я тоже веду двойную жизнь: при королевском дворе числюсь охотником на мышей, а на самом деле мыши мои друзья. И ты сделай вид, что сидишь в кабинете, а сумерки наступят, броди себе по песчаным дорогам Блаб-лации. Помнишь тайный лаз? Да воспрянет в тебе рыцарский дух! Приключения ждут!

Друзья помогли мне одеться. Кот ловко завязал шнурки на ботинках. Бухло в спешке криво застегнул пуговки на блузе. Переговаривались мы шепотом, но возню уловило собачье ухо. Мумик просунул морду в приоткрытую дверь, безошибочно угадав: в спящий дом ворвалось беспокойное веяние. Пес изготовился к прыжку и вопросительно ворчал, глядя на меня:

— Кого загр-р-рызть? Кому вцепиться в гор-р-рло? — Ждал приказа.

Мышебрат ощетинился, глаза сверкнули зелеными фонариками.

— Мумик, береги Касю! Все в порядке, это мои старые знакомые… На место! Лежать!

Пес не поверил. Ночь, я одет, как всегда на прогулку, и мы вот-вот вместе выйдем в благоухающую осеннюю темень. Пес втягивал воздух, принюхивался. Бухло весь пропитан знакомым запахом копченой колбасы и печного дыма, а от кота попахивает мышами. Уж не хочет ли он прикинуться не-котом?

— Это Мышебрат Мяучар, — шепнул я псу. — Ты слышал о нем, он крестный юного Мышика. Мышик любит посидеть у него на коленях, всяких взаправдашних историй наслушаться, даже за ус Мяучара норовит потянуть. А после хвалится, какой у него опекун, да и все семейство так и пышет по сей причине гордостью, а этой шатии-братии дюжины три наберется…

— Больше! Больше шести десятков! — весело запищал Мышик, выскакивая в зеленый лунный луч, и тень его вытянулась такая длинная — длиннее самой длинной крысы.

Я обошел стол, забрал с собой толстенную записную книжищу, которую предназначил под хронику, ручку, трубку и полный кисет с табаком. В душе я все еще не решился, отправиться с ними сейчас же или дождаться рассвета — на заре мои гости исчезнут, а я как ни в чем не бывало примусь за свою повседневную работу, за роман для взрослых, который начал уже несколько месяцев назад.

— Вот и ладненько, что решился, а то пришлось бы силком тащить, — признался Бухло. — И, клянусь бочонком пушечного пороху, уже сегодня ночью добрались бы до Блабоны!

Я с величайшей охотой пользуюсь любой проволочкой в работе. Ох, как меня манили рощи на берегах реки Кошмарки, мухоморовые урочища, земляничные поляны. А вон и бродячий цирк на скрипучих колесах, свистит кнут — это цыган Волдырь, владелец цирка, погоняет лошадей, и ветер раздувает его черную бороду. А там вьется дымок над вечерним костром, печеные картофелины обжигают черные от золы пальцы и перепачканный рот, а после… после в открытую Книгу сыплется не песок из моей ладони, в Книгу сыплются звезды с Млечного Пути, и на Млечном Пути их не убывает, хотя множество звезд засверкало в словах моей Книги.

Я вытащил из чулана заплечный мешок и сумку, упихал в них все, что может пригодиться в долгом и опасном путешествии: острый нож, моток крепкой веревки, фонарик, свечи и спички. На полке стояла банка с закатанной крышкой. Это же римское варенье! Захватить с собой банку — мой единственный шанс принять участие в дегустации, ведь, пока я вернусь, жена и дочь управятся с вареньем без меня, особенно если нагрянут гости, а у них на варенье абсолютный нюх! Точно осы, незамедлительно узнают, когда кое-что вкусненькое припасено на зиму.