Мойра Янг - Мятежное сердце

— Ай! — Я его отпихнула локтем. — Подумаешь, шишка.

— Это мне видней, — говорит Лу. Машет пальцем у меня перед глазами — проверяет, нет ли сотрясения. Я вожу взглядом за его рукой.

— Это был Следопыт, — говорю. — Клянусь тебе, Лу.

Брат сжимает мои плечи. Смотрит прямо в глаза.

— Послушай, — говорит. — Ты ударилась головой. Незнамо сколько пролежала на солнцепеке. Привиделось тебе. Померещилось.

— Неправда. Нет. Ничего мне не померещилось.

— Ну сама подумай, — рассуждает Лу. — Как мог Следопыт сюда добраться? До Кривого ручья не одну неделю ехать.

— Да знаю я.

— Ну и какие шансы?

— Понятия не имею, — бурчу я. — Небольшие, наверное.

— Невозможно это, и все тут, — говорит брат. — Лучше скажи, вот это что?

Лу дергает веревку из крапивы, обвязанную у него вокруг правой лодыжки. Опускаю глаза. У меня точно такая же, только на левой. Веревка аккуратно обрезана ножом, вплотную к моему сапогу. А я и забыла, что Лу меня на ночь привязывает. Он это придумал, когда я начала ходить во сне. Сказал, что для моей же пользы. Чтобы не убрела незнамо куда и шею себе не свернула.

— Я проснулся, — говорит Лу, — а тебя нет, и веревка отрезана.

Громко хлопают крылья. Откуда-то сверху мне на голову пикирует Нерон. Я морщусь. Пересаживаю ворона на плечо.

— Наверное, я опять во сне ходила, — говорю.

Лу плотно сжимает губы:

— Хочешь сказать, такая ты ловкая во сне? Веревку перерезала так, что я даже не проснулся?

— А ты думаешь, я нарочно это сделала? — огрызаюсь я.

— Сама и скажи.

— Я… не помню, как обрезала веревку, — шепчу я. — Вообще не помню, как сюда попала.

— Божемой, может, ты и правда во сне. Ну и дела, — качает головой Лу.

— Слушай, я больше ничего не помню, — говорю. — Хотела дичи добыть, а тут ураганный прыгун удирает от бури… Лу, ты такой бури в жизни не видел. Целая шеренга маленьких смерчиков, футов по сорок, не больше, идут с востока и сметают все на своем пути. Неповторимое зрелище!

Мы с братом смотрим на Пустоши. При ярком солнце видно до самого горизонта и даже дальше. Ни одного кустика не сломано. Ни одной кочки не потревожено. Нипочем не скажешь, что тут ночью прошла буря.

— Были смерчи, — говорю я отчаянно, — правда были! Нерон тоже видел!

Оглядываюсь на ворона, как будто он может подтвердить. А он занимается своими вороньими делами, рвет клювом собачий труп, наедается свежатинкой.

Мы с братом смотрим друг другу в лицо.

Лу. Золотой, как солнце. Золотистая кожа, светлая коса до пояса. Глаза голубей весеннего неба. Я совсем на него не похожа. Темноволосая, темноглазая. Ма говорила, что я ночь, а Лу — день. Одинаковая только татуировка на правой скуле. Па сам их нам сделал, отметил нашу избранность. Двойняшки, рожденные под полной луной, да еще и в день зимнего солнцеворота, — такое редко бывает.

Лу встряхивает головой. Подбирает с земли мой нож и лук с колчаном. Свистом зовет коней. Гермес спускается к нам с холма, осторожно выбирает, куда поставить копыта. С ним Рип, конь Томмо. Лу на нем сюда прискакал.

Брат отдает мне оружие.

— Полный колчан, — замечает он. — Значит, ты ни разу не выстрелила. Ни в прыгуна, ни в собак. Почему?

Начинаю отвечать и тут же прикусываю язык. Чуть не ляпнула про дрожь в руках и перебои с дыханием… и вообще. Нельзя грузить Лу своими проблемами. У него на душе и так тяжесть неподъемная. А у меня ерунда, придурь. Пройдет.

— Саба! — окликает Лу. — Почему ты не стреляла?

— Н-не знаю, — отвечаю я.

— Сказать, что я думаю? Не было никакой бури. И прыгуна не было. И волкодава с голубыми глазами, который выскочил незнамо откуда и отбил тебя у собак. Тебе все приснилось.

— Нет, — говорю я. — Нет.

— Прискакала сюда во сне, — рассуждает Лу. — Упала с лошади, треснулась головой. Пока валялась в отключке да смотрела сны про голубоглазых волкодавов, пришли те два пса и третий, кого я отогнал, и подрались. Не поделили мясо.

— Какое мясо? — спрашиваю я.

— Тебя, дуреха! Я вовремя успел, не то на клочки разорвали бы, а стервятники расклевали бы твои косточки.

Я смотрю в небо. Точно, здоровенные грифы уже кружат над дохлыми псами.

— Нет, Лу, — возражаю я, — не так все было. Чем хочешь клянусь, это Следопыт…

— Закрой рот! — взрывается Лу. — Черт возьми, Саба, хватит врать!

Лицо брата горит темным злым румянцем. На виске дергается жилка — Эмми ее зовет сердиткой. С ним все чаще такое случается. Ни с того ни с сего заводится.

— Я не вру, — отвечаю я.