Юрий Горюнов - Призрак нереального (сборник)

— За тридцать сребреников?

— Не стоит уходить так далеко. В истории все так запутано, что правду знают лишь те, кто присутствовал при событии. А их уже нет.

— А Иисус?

— А он что, лично проклял Иуду? Что-то я такого не помню. Он умел прощать, — резюмировал Роман. — И не известно, как бы развивалась история, если бы не произошло то, что произошло. Значит, это было нужно.

— Кому?

— Ну не дьяволу же! Ему в этом как раз интереса не было. Вера укреплялась.

— Да брось те, вы, — с горечью сказал Антон, — вера, искушение! Я иногда думаю, что в большинстве из нас больше от Иуды, чем от Христа.

— Это почему? — поинтересовался я.

— Меркантильные мы. Все ищем материальные блага, все хотим лучше, больше. Не поверите, но вот здесь, на природе, я могу быть собой. Не прятать свои гаденькие мысли от себя. Отдыхаю, как говорится душой. А в городе? Все суетимся, спешим, что-то делаем. А когда посмотрим, а оно это было надо? Суеты много, а результатов — пшик. Процесс ради процесса.

— Что вернуться к сохе?

— Не перегибай. Лишнего много. А что касается небес, может быть, они есть, где решают, как и что, только не понятны их действия. Не вижу логики. Вот потому в сказки не верю.

— А хотелось бы? — улыбнулся я.

— Хотелось бы.

— И в какую?

— В добрую, где каждый знает, что ему нужно делать и не лезет в чужие дела, где люди, как в песне «встречаются, влюбляются, женятся».

— А если бы в сказке был Всевышний, чтобы ты спросил у него?

Антон задумался, вновь отглотнул вина, отвел куда-то взгляд, словно там был написан вопрос и произнес: — Что такое грех? Много ли он простил грешников? И кого считать грешником? Зачем он позволяет ими быть, чтобы потом расплачиваться за грехи, которые он позволил по — умолчанию.

Никто ничего ему не ответил, даже Роман.

— Да ладно, хватит о том, о чем мы представления не имеем, — заявила Вика, — давайте просто есть, пить, отдыхать. Мы зачем встретились?

— Верно, Вика. Вот, женщина, уже устала от нашего бормотания и рассуждения. Знаете что, пошли в поле, там такая красота! И вот что, — Антон понизил голос до заговорщического, — у меня есть воздушный змей. Сам сделал. Пойдемте радоваться.

— Ура, — захлопала в ладоши Вика, — еще никогда не запускала змея.

— Чаще приезжайте, я вас научу помнить и окунаться в детство. Одевайтесь. Там мошки много.

— Да нет ее. Погода не даст им житья, — уверил Роман.

— Или кто-то, — подал реплику я.

— Или кто-то — согласился Роман.

Вика и Антон не обратили на нашу словесную дуэль внимания, и пошли в дом.

В дальнейшем день прошел как в сказке или его словно достали из далекого детства. Мы запускали змея, собирали для Вики полевые цветы, из которых она плела нам венки. Вечером Антон принес самовар, и мы пили чай, наливая кипяток из него.

Возвращались мы поздно, когда уже стемнело. Машину вела Вика. Свет фар выхватывал пустующую дорогу, на которой лишь изредка попадались встречные машины.

— Как тебе, Роман, день? — после того, как выехали на трассу, спросила Вика.

— Замечательно. Узнал для себя много интересного.

— Это в чем проявляется?

— Что есть отношения, которые основаны на теплоте, понимании, бескорыстии.

— А что у тебя иначе?

— Да все больше иное. Все какие-то сделки, интриги, недосказанность.

— Неужели? А так хочется прямоты и честности? — съехидничал я.

— Дима, не наделяйте меня исключительным правом на ложь, — и он шутливо погрозил мне пальцем, — я не святой ясное дело, но все же.

— Да уж, где набраться святости.

Когда мы подъехали к тому месту, где утром забирали Романа, он обратился к Вике: — Очень приятно было познакомиться. Антон прав, вы настоящая спутница жизни, я это чувствую.

— Ладно, хоть не попутчица, — отшутилась жена.

— И вам, Дмитрий, спасибо за приглашение. Я это учту и запомню.

— Постарайтесь. Кто знает, что нас ждет.

— Кому надо, тот и знает. Увидимся в понедельник. Спокойной ночи, — и он вышел из машины.

Дома сын ждал нас и не спал. Едва мы вошли в квартиру, он вышел навстречу.

— Ну вот, все в сборе.

— А ты соскучился?

— Есть такое дело. Одному скучно. Хотел уже звонить, куда вы пропали. Ладно, я пошел спать.

Я посмотрел на часы, было уже половина первого. Приняв душ, мы тоже легли спать.

— Странный он какой-то, — сказала Вика.

— Почему? — поняв, о ком она говорит.

— Не знаю. Но вот говорит вроде бы обычные слова, но смысл в них чувствуется иной. Не глуп, хорошо одевается, без шика, но со вкусом и дорого. Привлекателен, я бы сказала, чертовски привлекателен и один? Не укладывается все это в голове. И еще, — она повернулась ко мне, он за весь день ни разу не снял очки, даже когда стало темно.