Юрий Горюнов - Призрак нереального (сборник)

Мир жесток и несправедлив? А кто это решил? Мы сами и решили. Вот если бы у каждого из нас было все, что захотим, тогда мы были бы довольны. Нет, не были бы. Мы всегда хотим больше, чем имеем. Способность думать дает неограниченные возможности для фантазий. Мы придумывали бы все новые и новые. Кому удается реализовать их — доволен, кому нет — обижен. А он что, у нас на побегушках для реализации наших фантазий? Делать мы хотим как можно меньше, а получать как можно больше. Он нас такими не создавал. Мы сами придумываем для себя сложности. Он прав, у нас все есть. Пока. Да, где-то голодают и не потому, что лентяи. Но другие гноят свои запасы. Почему не поделимся малым? Да потому, что тогда все будут равными, а мы так не хотим. Вот когда мы будем использовать свой разум, у кого он есть, то и будет мир разумности. Не мир умных, коих на Земле достаточно, а разумных. Так что жестокость и не справедливость по отношению к себе подобным мы закладываем в себя сами по мере развития. Не его это вина, что мы такие. Иначе нас надо уничтожить, как существа, но в том-то и дело, он этого не хочет. Он хоть и не вмешивается, но не бросает. Если понадобиться — вмешается, а пока не время. Войны, голод, катастрофы — это можно пережить, что мы и делаем. Сложно, но пока приходится. От катастроф не спасешься и они нам не подвластны, но от них можно попытаться защититься, снизить разрушения. Пройдя тернистый путь и осознав понятия добра и зла, мы сами решим и будем ценить и беречь, что создали, а не получили. Полученные блага никогда не ценились и не береглись, так как добытые. В этом вопросе жестокости мира его вины нет.

Греховность? С рождения мы все одинаковы. Это только ярые фанатики, считают, что человек родился в грехе. Почему? Его что спрашивал кто-нибудь, родиться или нет? Нет греха человека при рождении. Если считать, что согрешили родители, то дети за них не в ответе. И все-таки большинство рождается от любви, а не от похоти. Пусть фанатики сами несут свои грехи с рождения. В процессе жизни мы наполняем ее грехами, ставя собственную значимость впереди всего. Мои желания, жажда богатства, власти — толкают человека на совершение разных проступков: убийства, обман и так далее. Он здесь ни при чем. Он нас не учил быть подленькими, а дал право выбора, вот каждый и выбирает. Он не нянька следить за каждым и одергивать нас. Для этого он дал разум и каждый, совершая проступок, знает, что делает, но рассчитывает, что все обойдется. Немало тех, кто даже и не думает об этом. Здесь и сейчас важнее, а что потом, тогда и буду разбираться. Если жизнь после смерти или нет, информации нет, никто не возвращался, не рассказал. Такая философия тоже имеет право на жизнь. Наше грехопадение не его заслуга. А за грехи надо платить, вот и платим, кто при жизни, кто, после, чего я тоже не знаю, но и обвинять его не могу.

Что касается вопроса веры в него. Не принуждает он верить в себя. Не писал он никаких заветов. Так дал совет. И он прав, что если бы дал установку, то уж контролировал бы. Он дал свободу веры, потому так много религий на Земле, а не одна. В этом проявилось его лояльность к людям. Он ставил целью — веры человека в самого себя. Ему не нужны рабы. Рабство основано на принуждении и страхе. Ему это зачем? Пасуя перед неудачами, мы обращаемся к нему за помощью. Ну не может он всем помочь в делах наших земных и цели такой не ставил. Он наблюдает за нашим развитием, помыслами. А когда у нас что-то не получается, мы не анализируем свои ошибки, а сваливаем на него. Так проще, легче обвинить кого-то, но не себя любимого. Твердим «на все воля Божья». Нет воли Божьей за нашими поступками, помыслами. За нашими поступками, помыслами не воля, Божья, а наша глупость. Так что вопрос насаждения веры в умах — плод наших фантазий, которые мы доверили нести избранным. Может они и не всегда правы, но хоть пытаются что-то сказать по вопросу нравственности. Так что его вины нет.

Тут мои размышления прервал телефонный звонок, как я и ожидал, звонил Роман. Он спросил, остается ли в силе наша договоренность и, получив положительный ответ, сообщил, где будет меня ждать.

Положив трубку, я посмотрел на часы. Ничего себе как летит время, уже два часа. Все хватит, раздумывать, решил я, и остаток времени провел перед телевизором. В шесть часов я вышел из дома, предварительно позвонив Вике, сообщить, что буду поздно.

Кафе, где меня ждал Роман, было в центре города. Оно было тихим и уютным. Водя, я остановился осмотреться и, увидев поднятую руку в глубине зала, пошел к нему. Он занял столик в дальнем углу. Высокие спинки диванов закрывали нас от соседних столиков, что позволяло вести беседу, не думая о том, что кто-то слышит.