Виктор Некрас - Ржавые листья

Однако от Кропа подобное внимание Волчьему Хвосту мало не претило — услужливый и нагловатый, он мгновенно подмечал тех, кто в силе, и начинал перед ними лебезить. А с иными наглел, каким-то неведомым чутьём выделяя малейшие признаки княжьей немилости. Да и не ожидал от Кропа великого уважения Волчий Хвост, — уж кто-кто, а он-то точно не был у князя в великой милости.

Отколь взялось назвище Кропа, так ему не подходящее, Волчий Хвост не ведал. Да и не хотел ведать-то…

— Гой еси, боярин, — Кроп торопливо поклонился.

— Здравствуй и ты, Кропе, — кивнул воевода. — Садись, не стой, в ногах правды нет. Хотя… в том месте, на коем сидят, её не больше.

Кроп нерешительно усмехнулся, не зная, смеяться ему, аль нет.

— С чем послан?

— Князь просит приехать на пир, — торопливо сказал отрок, искательно заглядывая воеводе в глаза. Так вот отколь ноги растут у поведения Кропа.

— Просит? — удивился Волчий Хвост против воли.

— Да. Просит, — кивнул Кроп и понизил голос. — Я мыслю, он хочет тебе что-то поручить, какое-нибудь дело тайное…

Волчий Хвост только усмехнулся, — неужто князь Владимир свет Святославич вспомнил, наконец, про то, что его отец ни одного тайного дела без Военега не сделал. Подумал и тут же про себя зачурался — не дай Перун, вспомнит. Видоки подобных дел, что слишком много знают, долго не живут и жалеть их обычно не принято.

— Добро, — кивнул Волчий Хвост, и Кроп, всё так же недоумевающе глядя на него, медленно поднялся на ноги. Нерешительно скосил глаза в сторону чары. Не шевельнув и мускулом лица, Волчий Хвост протянул руку над столом и, наполнив чару, передвинул её отроку. Кроп торопливо и обрадовано цапнул чару со стола и в три глотка выхлебал вино. Волчий Хвост поморщился — невежа, это кипрское-то? — но тут же вспомнил, как только сегодня утром сам глотал это же самое вино точно так же.

Допив, Кроп удало тряхнул чупруном, падающим на левую сторону головы, и поставил чару на стол, слегка пристукнув.

— Благодарствую, боярин!

— Скачи в Детинец. Я вскоре за тобой буду, — пообещал Волчий Хвост.

Кроп вынырнул за дверь. Воевода откинулся на спинку кресла и паки закрыл глаза. Ехать в Детинец не хотелось до зела. Не любил Военег Горяич Владимировых пиров, да и самого князя — не особенно. И князь отлично знал — за что. За клятвопреступление, за братоубийство. Сей час, вестимо, многие кричат, что Ярополк-князь первым открыл кровавый счёт, убив Вольга. Подхалимы кричат. Ярополк был неповинен в смерти Вольга Святославича, а Владимир в смерти Ярополка — виновен. И можно сто лет твердить, что смерть Ярополка была необходима для единства Руси, для спокойствия земли, чтобы не делить Русь… но убийство есть убийство и кровь есть кровь! И всё одно Русь ныне не едина — под властью Владимира Святославича едва половина прежней Руси: Киева, Новгород, да Днепровский путь. И всё. Древляне наособицу, северяне и радимичи такоже, про дрягву и говорить нечего… Только вот выбора особенного у Волчьего Хвоста нет — из всех братьев Святославичей в живых на Руси остался только Владимир, а никого, опричь Святославичей ни Киев, ни Русская земля не примет. И опричь Владимира служить больше некому, не тешить же тех, кто от Руси отколоться хочет.

Мысли Волчьего Хвоста вдругорядь прервал тихий крадущийся шаг. Воевода раскрыл глаза и увидел крадущегося по переходу мимо двери сына.

Некрас мягко, по-звериному, шагнул через порог, и воевода невольно улыбнулся. Сын водил в бой сотню воев и уже имел прозвание. После отца он унаследовал непонятную иным любовь к волкам — их родовая легенда говорила, что основателем рода был волк-оборотень. На шее Некрас носил ожерелье из волчьих клыков, и звали его в дружине Некрас Волчар. Волчий Хвост даже залюбовался, глядя, как движется сын по гостевой горнице. Высокий, гибкий, жилистый, он рождал удивительное ощущение силы. Волк и волк!

Сын не заметил, что Волчий Хвост исподтиха наблюдает за ним. Пройдя по горнице туда-сюда, что-то убрав и переставив, Волчар протянул руку к кувшину, намереваясь взять чару, и наткнулся на отцовский взгляд.

— Доброе утро, — сказал воевода насмешливо.

— Утро доброе, — отозвался Некрас, чуть помедлив от неожиданности. — К князю зовут?

— Зовут, — кивнул Волчий Хвост нехотя. — Не хочется, а надо.

— Попала собака в колесо — пищи да беги? — сказал сын насмешливо, но так, чтобы не выйти из граней приличия.

Воевода глянул на него мрачно, и усмешка сбежала с лица Некраса.