Генри Олди - Шутиха

Короче, выбравшись наконец из машины, Шаповал не особо удивилась, узрев разноцветный монгольфьер, парящий в густо-фиолетовой чернильнице неба. Из корзины приветственно махал руками воздухоплаватель в цилиндре, клоунском гриме и ярко-желтом камзоле. “К нам, Шарль, лети к нам!” — кричали ему из парка.

За распахнутыми настежь воротами “Шутихи” безумствовал карнавал!

Гирлянды фонариков вились в кронах деревьев, тут и там вспыхивали огни фейерверков, извергались ввысь подсвеченные иллюминацией фонтаны, кублом потревоженных гадюк шипели “вертушки”; одноименные с фирмой шутихи, треща, рвались в клочья. Ну, и шутов, конечно, тоже хватало! Едва слегка качнувшаяся рассудком гостья шагнула за ворота, как к ней подскочил черт. Черт был красный, атласный, с бородкой клинышком и моноклем в левом глазу. Хвост у черта приветливо дергался, то распрямляясь в струну, то свиваясь кольцами, — и эта агония червя будила в душе нервные атавизмы.

— Ах, мадам! — Черт в экзальтации рухнул на одно колено, взвыл, больно ударившись, и прижал руки к сердцу, находившемуся у него где-то в районе печени. — Опомнитесь! На вас лица нет! Вот, примите скромный дар...

Даром оказалась маска на палочке. Снежно-белая, будто фарфоровая, с узкими прорезями для глаз и длинным, острым, чуть загнутым носом. Этакий стервятник Буратино, страдающий белокровием. Женщина машинально приложила маску к лицу, примеряя, и вскрикнула: в глазах полыхнули искры! Оказалось, дело не в причудах зрения. Из рожек черта стартовали две крохотные ракетулечки, рассыпавшись фривольным звездопадом. Вид перепуганного до чертиков наглеца, хватающегося за голову с дымящимися рожками, был настолько комичен, что Галина Борисовна не выдержала, прыснув в кулак. И сразу рогатый привратник с радостными воплями “Получилось! Получилось!” ускакал прочь по боковой аллейке. Хвост его жил отдельной жизнью, цепляя прохожих за ноги. А народу в парке скопилось — хоть в лукошко собирай. Первым порывом было плюнуть на обещание, данное дочери, но ответственность победила. Вздохнув всей грудью, как перед погружением на рекордную глубину, доблестная мать двинулась через смех, пляски, вопли и песни к особняку, разукрашенному праздничными огнями и еще почему-то — милицейскими мигалками.

Маску она держала у лица, не желая выделяться.

С трудом увернувшись от жидконогого томата-исполина, мимо продефилировал Рыцарь Печального Образа: тазик-шлем, мятые консервы лат и надувное копье в деснице. На него из кустов, дико завывая и улюлюкая, вылетело привидение. При ближайшем рассмотрении мятущийся дух оказался дородным господином в костюме бухарского еврея, творчески развитом владельцем: с шапки, отороченной шакалом, свисала плотная чадра. Еще имелись накладные пейсы по колено. Печальник мрачно воззрился на заблудшую и весьма шумную душу, дождался, пока бухарей (евробух?) утомился скакать вокруг жертвы, а потом осведомился с резким ламанчским акцентом:

— Кстати, Леопольд Романыч. Когда в нашем доме дадут горячую воду?

Призрак, теряя чадру и чувство самообладания, рухнул обратно в кусты. Послышалась сдавленная брань. Только сейчас до Галины Борисовны дошло: шутник — не кто иной, как мэр города! Из зарослей тем временем уже лезли Бэтмен, Дракула и ослик Иа-Иа, но теперь Шаповал была начеку. И верно: в Бэтмене, несмотря на общее нетопырство, безошибочно опознался заместитель прокурора области, в бодром кровопийце — председатель горкомиссии по делам молодежи и спорта, зато осел навсегда остался загадкой. Особняк близился, толпа поредела, и, поглядывая по сторонам через прорези маски, она обнаружила еще кое-кого: вот владелец сети хлебопекарен “Куличики” с супругой — добродушный тираннозавр и бабочка с надорванным крыль-цем; вот коза-дереза, любовница начальника региональной таможни, под руку с Джеком-Потрошителем из налоговой...

Ступени легли под ноги. Давешний клерк за конторкой сегодня был наряжен драконом по-пекински.

— Сэр Мортимер ждет вас на галерее второго этажа. Оттуда открывается прекрасный вид. — Дракон уронил позолоту с усов и предложил гостье лапу. Вот так, бок о бок с услужливой рептилией, она и проследовала наверх. Дракон распахнул нужную дверь, для лучшего освещения пыхнул огнем, и в отсветах синего пламени открылись своды галереи.

— Карнавал придумал Казанова. — Заоградин смотрел вниз, опасно перегнувшись через перила. Он говорил, стоя спиной к вошедшей, вряд ли слыша шум ее шагов в грохоте праздника, но не возникало и тени сомнения, к кому обращается “зазывала с правом подписи”. — Авантюрист и любовник, он вложил всего себя в этот апофеоз шутовства.