Роберт Говард - ЛИК СМЕРЧА. Сага выжженных прерий

Когда взошло солнце, мне навстречу попался один старикан со своей женой, в жутко задрипанном фургоне, запряженном парой совсем отощавших мулов. Одно из колес фургона засело в какой-то промоине, а мулы настолько никуда не годились, что никак не могли стронуться с места. Я спешился, подошел к фургону, чтобы помочь. Тут старик мне и говорит:

— Погодите минутку, молодой человек, сейчас мы с моей старухой слезем да малость разгрузим повозку. Все же будет полегче.

— Это еще зачем? — не понял я. — Лучше держитесь покрепче!

С этими словами я выдернул колесо из промоины. Правда, если б оно засело чуть сильнее, мне бы пришлось вынуть из кармана вторую руку.

— Боже мой! — сказал старик. — Я-то думал, что на такие штуки способен только Брекенридж Элкинс.

— А я — он самый и есть, — пришлось признаться мне. Старики начали рассыпаться в благодарностях. Чтобы они заткнулись, я поинтересовался, не в Ягуарий ли Ключ они собрались.

— Туда, туда, — кивнув головой, как-то безнадежно сказала старуха. — Хотя какая разница? Для старых людей, ограбленных до нитки, одно место ничуть не лучше другого.

— Неужто вас посмели ограбить? — Я был потрясен.

— Эх-ма! — тряхнул головой старик. — Нету у меня привычки докучать незнакомцам своими бедами, но уж скажу. Еще как посмели! Меня зовут Хопкинс. У нас было малюсенькое ранчо вниз по Пекосу, да засуха заставила его бросить. Тогда мы, собрав все, что удалось сберечь, перебрались в Ягуарий Ключ. В один недобрый час я решил подзаработать на бизоньих шкурах. Вложил на Льяно Эстакадо все свои наличные в товар; хотел доставить его в Санта-Фе, чтобы продать там с выгодой — случайно узнал, что именно сейчас цены там гораздо выше, чем в Финт-сити. А прошлой ночью весь этот чертов груз растворился в воздухе, будто его никогда и в помине не было.

На ночь мы остановились в Кордове. Моя старуха — в гостинице, а я пристроился на окраине, прямо в фургоне. Какая-то гнида подкралась к фургону и оглушила меня ударом по голове. Пришел в себя только к утру. Шкуры, фургон, упряжка — все исчезло бесследно. Я пошел жаловаться к городскому шерифу, так он только в лицо смеется. Как, говорит, прикажешь искать бизоньи шкуры в городе, набитом этим добром под завязку? Чтоб ему повылазило! Да ведь мои-то шкуры упакованы в аккуратные тюки, и на каждой я не поленился проставить свое старое клеймо: красный кружок с буквой «А» в середке. — Вздохнув, старик продолжил — Джо Эмерсон, которому принадлежит салун, а в придачу половина города, одолжил мне под залог нашей лачуги в Ягуарьем Ключе денег, которых едва хватило на вот эту дрянную упряжку вместе с никуда не годным фургоном. Если мы доберемся до Ягуарьего Ключа, то может мне удастся там подрядиться что-нибудь перевозить. Тогда мы со старухой еще как-то перебьемся…

— Ладно, — сказал я. История Хопкинса меня взволновала. — Мне все равно надо в Кордову. По делам. Попробую заодно поискать там ваши бизоньи шкуры.

— Спасибо на добром слове, Брекенридж, — покачал головой старик. — Только мне кажется, те шкуры уже на полдороге в Финт-сити. Но ты езжай, парень. И пусть тебе повезет в Кордове больше, чем нам!

Они потащились дальше на запад, а я поскакал на восток и подъехал к Кордове примерно через час после восхода. На окраине города я увидел щит размером с хорошую дверь, на котором здоровенными буквами было выведено:

КОРДОВА

СКОТАРЯМ — ОТ ВОРОТ ПОВОРОТ!

— Что все это значит? — возмущенно спросил я у какого-то парня, остановившись за этим наглым объявлением, чтобы прикурить сигарету.

— Что написано, то и значит, — ответил тот. — В Кордове не продохнуть от браконьеров, охотников за бизонами, а они терпеть не могут ковбоев. Будь я таким же громилой, как ты, посоветовал бы тебе смолить табачок где-нибудь в другом месте. Этот щит вкопал сам Бык Крохан. Если б ты только видел во что он превратил физиономию последнего ковбоя, позволившего себе не заметить этот плакат!

Можете себе представить, что я сказал на это, — на милю вокруг со всех акаций стручки попадали.

Я выдернул щит из земли и, сжимая его в руке, пустил Капитана Кидда по главной улице городка.

Редко встретишь такого благовоспитанного, незлобивого парня, как я, но тут они меня достали. Ведь у нас — свободная страна и никаким там дерьмовым шкуродерам с поросшими шерстью ушами не позволено устанавливать границы для нас, ковбоев. Во всяком случае, покуда у меня на обеих руках останется хотя бы один палец, способный взвести курок, пропади оно все пропадом!