Виталий Обедин - Слотеры - Игра Покрана

Не останавливаясь, я вынырнул из облака порохового дыма и, перехватив пистолет за ствол, ударил по голове Голема, точно дубиной. Он дернулся, и я тут же ударил его вторым пистолетом. Потом снова первым, опять вторым, а потом начал сыпать удары, как горох из мешка. Пистолеты были тяжелыми с длинными стволами и массивными рукоятками. Бить ими – одно удовольствие. Голем пытался сопротивляться, хватал длинными ручищами пространство вокруг себя, но я легко уклонялся от его лап и, неотступно преследуя, продолжал синхронно молотить пистолетами, превращая голову в кровавую лепешку. Наконец, тварь, упала и забилась в конвульсиях.

Фух! Получилось!

Мастеру надо было бы знать кое-что и о неживой плоти! Обычные зомби живут, пока у них не сгниют и не рассыплются в труху мозги, или пока эти мозги кто-нибудь не вышибет – пулей, топором, шпагой. Чтобы поднять зомби, способного двигаться и предпринимать осмысленные действия, не имея при этом головы, нужно особое искусство. Анита им обладала в совершенстве, а вот Мастер Плоти в новом амплуа еще не освоился.

Бросив пистолеты с изуродованными рукоятками на дергающийся труп Голема, я, не останавливаясь, выхватил два следующих и почти в упор, из двух стволов жахнул в очередную темную фигуру, вывернувшуюся из темноты. Мои «громобои» были мощнее тех, что таскали родственнички, пули ударили в очередное детище Мастера с такой силой, словно мул лягнул. Фигура нелепо всплеснула руками, когда двойной выстрел оторвал ее от пола и, отшвырнув на пару шагов, шлепнул о стену. Звук от удара был влажный и мягкий. В отблески пламени, вырвавшегося из стволов, прежде чем все заволокло дымом, я успел разглядеть, что у этой твари головы не было.

Типун мне на язык!

Мастер Плоти либо использовал одного из мертвых помощником Аниты, либо обучался всему просто фантастически быстро!

Прежде, чем я успел пройти мимо, Безголовый тяжело зашевелился, силясь подняться. Испытывать его бойцовые качества мне совершенно не хотелось, поэтому я приблизился к нему совсем близко и выстрелом с расстояния в два локтя перебил ему ногу в районе сгиба (назвать коленом это место теперь уже было трудно). Существо накренилось и припало на простреленную конечность – не от боли, конечно, а из-за потери устойчивости. Зайдя сбоку, я наотмашь ударил его пистолетом промеж лопаток, ускоряя процесс падения, а затем запрыгнул на спину, всей своей немаленькой массой припечатав к полу. Безголовый отчаянно завозился, пытаясь скинуть с себя неожиданную тяжесть, но я держался крепко, словно наездник, объезжающий дикую лошадь. Тварь начала выворачивать конечности, пытаясь превратится в знакомое мне, благодаря общению с Големами паукообразное. Тогда я выхватил дагу и начал наносить ему в спину удар за даром, безжалостно кромсая бесчуственную плоть. Кровь в трупе, из которого был сделан Безголовый уже давно загустела, и многочисленные раны почти не кровоточили. Пятым или шестым ударом мне удалось полностью перебить позвоночник твари, и теперь Безголовый больше не мог поддерживать себя в вертикальном положении. Уже легче.

Я бросил его и пошел дальше не оборачиваясь. В правой руке у меня была дага, испачканная в черной зловонной, в левой – пистолет, все еще заряженный одной пулей. Еще два «единорога», заряженные серебряной пулей и сандаловой четкой ждали своей очереди.

Коридор сделал очередной поворот и, наконец, вывел в лабораторию моей тетушки, освещенную, в отличие от коридоров, яркими масляными лампами... Кровь и пепел! Уж лучше бы света было меньше! Тогда мне не пришлось бы во всех деталях рассмотреть всю мерзость, встретившую меня на пороге!

Я увидел четыре операционных стола. Четыре живых операционных стала! Они дышали и шевелились... секундой позже я сообразил, что не столы были живыми, а то, что их покрывало: полупрозрачные потеки живой массы желеобразной массы, плоти – жидкой как глина. Более всего они напоминали медуз, вытащенных на камни. Та же омерзительная студенистая субстанция, трепещущая, склизкая и отвратительно живая! Пласты этой полурастворившейся плоти слабо шевелились и, не в силах сорваться со столов, колыхались по всей поверхности. Иногда на их поверхность всплывали еще не разложившиеся куски: ушные раковины, носы, полурастворившиеся осколки костей, ноздреватые и хрупкие даже на вид. Почуяв присутствие живого человека это явно попыталось потянуться в мою сторону, но какая-то незримая сила удержала все четыре сущности на месте. Но они были так голодны! Чертовы медузы отчаянно забурлили, заметались, внутри них начали сновать омерзительные округлые предметы – глазные яблоки, мечущиеся взад вперед благодаря резкому движению каких-то нитей, похожих на хвостики. От омерзения меня едва не вывернуло наизнанку.