Владимир Михайлов - Капитан Ульдемир

— Я попросил бы вот о чем, друзья мои: пусть каждый не только сообщит свое решение, но и по возможности мотивирует его.

— Никодим, — сказал капитан. — Прошу.

Иеромонах усмехнулся.

— На все есть воля, — сказал он.

Наступила пауза. Потом Шувалов сказал:

— Ну, пожалуйста, мы ждем.

— Я все сказал, — ответил Иеромонах.

— Ах да, понял… — проговорил Шувалов, смутившись.

— Второй пилот! — вызвал Ульдемир.

— Смелый рискует сразу, — сказал Питек, — трус уклоняется. Трус гибнет первым. У меня все.

— Инженер?

Гибкая Рука встал.

— Не надо думать о себе. Надо — о племени. — Он смотрел на Шувалова. — Это твое племя. Думай. Мы выполним.

— Штурман, твое слово.

— Мы стоим там, — медленно молвил спартиот, — откуда нельзя отступать. Иначе люди будут смеяться, вспоминая нас. Даже если их не останется — будут смеяться.

— Кто же? — не понял Аверов.

— Однажды я уже погиб, — сказал грек. — И я тут.

— Уве-Йорген?

— Я рыцарь, — ответил тот. — У меня может быть только один ответ, профессор. Но мне хотелось бы слышать мнение нашего капитана.

— В молодости, — сказал Ульдемир, не обидевшись за некоторое нарушение этикета, — я прочитал у одного писателя хорошие слова: что бы ни случилось, всегда держите в лоб урагану.

Уве-Йорген удовлетворенно кивнул.

Несколько секунд продолжалось молчание. Потом Шувалов поднял голову.

— Капитан, в таком случае прикажите начать монтаж установки. Сейчас же, а не тогда, когда предполагалось.

Гибкая Рука резко повернул голову.

— Еще до торможения? Опасно, профессор! При перегрузках…

Шувалов покачал головой.

— Понял! — воскликнул Уве-Йорген. — Перегрузок не будет, не так ли? Атакуем с ходу?

— Так будет лучше, — сказал Шувалов. — Если мы сохраним теперешнюю скорость, выбросы могут и не зацепить нас. Если только вы обеспечите точность наведения при движении по касательной.

— Чему-то ведь мы все же научились, — сказал Питек.

— Разговоры! — сказал капитан Ульдемир. — Приступить к монтажу! Хвалиться будем потом.

Ощущение опасности, как ни странно, придало людям бодрости. И в первую очередь — экипажу: опасность — это было что-то из прошлого, из молодости, из той жизни, которую они (каждый про себя) считали единственно настоящей. Для ученых чувство непрерывной угрозы явилось чем-то совершенно новым: переживать такое им не приходилось. В первые дни непривычное ощущение их тяготило; потом, неожиданно для самих себя, они нашли в нем какой-то вкус. Им стало казаться, что новая жизнь, жизнь в опасности, отличалась от прежней, спокойной, как морская вода от водопроводной: у нее был резкий вкус и тонкий, бодрящий запах, заставлявший дышать глубоко и ощущать каждый вдох как значительное и радостное событие.

Вряд ли ученые признавались даже самим себе в том, что такое отношение к жизни возникло у них под влиянием шестерых человек из других эпох — людей, относившихся к жизни именно так.

Работали быстро, даже с каким-то ожесточением. На звезду Даль поглядывали теперь с опаской. Красивое светило оказалось коварным. Хотелось поскорее сделать все и оказаться подальше от него — если удастся.

Но с тем большим усердием велось наблюдение за светилом.

— Ну как она там сегодня, Питек?

— Нормально, Уль. Звезда как звезда. Пахнет медом. Ты когда-нибудь ел мед?

— Не меньше твоего. Но при чем тут звезда?

— Желтая, как мед. Хочется зачерпнуть. И еще что-то было, что мне напомнило. Погоди, дай подумать… Да! Пчела!

— С тобой не соскучишься. Еще и пчела?

— Она ползла. Понимаешь: мед, и по нему ползет пчела. Медленно-медленно…

— Прямо идиллия. А цветочков там не было по соседству?

— Извини. Цветов не было. Только пчела.

— Наверное, пятно, — сказал капитан Ульдемир. — На звездах, как тебе известно, бывают пятна.

— Мы это давно знали. У нас были люди, что глядели на солнце, не щуря глаз.

— Дай-ка, я тоже взгляну — через фильтры, конечно…

Ульдемир смотрел на звезду Даль. Медового цвета, приглушенная светофильтром звезда цвела одинокой громадной кувшинкой на черной воде, не имеющей берегов. Пятен на звезде не было.

— Наверное, ушло на ту сторону. Большое было пятно?

— Нет, не очень. Я думаю, среднее.

Ульдемир помолчал.

— Ладно, закончим работу — посмотрим снимки. Наблюдай.

— Будь спокоен, Уль.

Катер вплыл в эллинг. Створки сошлись, зашипел воздух. Капитан Ульдемир снял перчатки и откинулся на спинку сиденья. Шувалов сказал: