Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления

— Из самого Нью-Йорка!

Черно-белый снимок изображал человеческую фигуру, нарисованную мелом на асфальте. Там, где у фигуры должно было быть сердце, асфальт оказался темнее, чем в других местах.

С интересом глядя на фотографию, Стефан засмеялся:

— У вас можно рисовать на мостовой?

— Иногда. — Бидж перевернула открытку. Текст тоже был написан печатными буквами: «За последний год ты так много для меня сделала. Я никогда этого не забуду и обязательно отплачу тебе тем же».

Бидж пристально смотрела на открытку, почти не обратив внимания на две переплетающиеся буквы «Д» под витиеватой надписью «Добро пожаловать в Нью-Йорк».

— Как мило, — сказал Стефан. — Ты, должно быть, оказала коку-то услугу. Как приятно, когда тебя помнят.

— Некоторые люди ничего не забывают. — Бидж засунула открытку под газеты. — А как у тебя дела по другим предметам? — Она показала на биологический журнал: — С этим-то у тебя проблем нет?

Стефан закивал так энергично, что его шляпа чуть не слетела.

— Пока еще при письменном опросе я не оставил без ответа ни единого пункта. Мне так нравится биология. Я хочу знать как можно больше. И пожалуйста, ответь мне еще на один вопрос.

Бидж улыбнулась:

— А что, если я не знаю ответа?

— Ох, но ты же изучала все это, чтобы стать ветеринаром. Ты обязательно знаешь. Пожалуйста, скажи мне, что такое бейтсовская мимикрия?

— Что? — Ряда пролистала учебник биологии. — Ох. Бейтсовская мимикрия. Это один из видов защитной мимикрии — ее называют иногда по имени биолога, который понял, что некоторые безвредные виды в целях защиты имитируют внешность и поведение других, опасных.

Стефан посмотрел на нее так, как будто не понял ни слова.

— Ладно. Ты ведь видел бабочек-монархов? Они сейчас мигрируют на юг. — Конечно! — Стефан с увлечением начал рассказывать, как он гонялся за монархами на поле для гольфа за общежитием. Бидж про себя поблагодарила Бога за то, что при этом ортопедические башмаки не свалились с ног фавна.

— Ну так вот, существует бабочка под названием вице-король: она очень похожа на монарха, только меньше. Поскольку все насекомоядные прекрасно знают, как отвратительны на вкус монархи, никто из них не рискует есть вице-королей. Подражание монарху так же хорошо служит вице-королю, как служил бы неприятный вкус, если бы он им действительно обладал.

Стефан задумался.

— Это как с Кружкой или грифоном, — сказал он наконец. — Они ведут себя не так, как это соответствовало бы их истинной природе. Или как с играми в гостинице — они кажутся просто безвредными играми. Или как с вир — когда они в человеческой форме. Они выглядят более безобидными, даже когда ведут себя угрожающе, чем бывают на самом деле.

— Это бейтсовская мимикрия наоборот, — сказала Бидж. — Впрочем, все мы притворяемся нормальными и безвредными, хотя и не всегда бываем такими.

Стефан с изумлением посмотрел на нее:

— «Мы»?

— Когда я бываю в Кендрике, я делаю вид, что у меня просто ветеринарная практика где-то в глуши. Часть себя мне приходится прятать.

— Ты прячешь от других очень даже большую часть себя, доктор Бидж. Поэтому-то ты так часто удивляешь других своими идеями.

— Я просто размышляю о всяких вещах, — поспешно ответила Бидж. — А свою работу на Перекрестке я скрываю совсем по другим причинам — чтобы защитить его от вторжения моего собственного мира. И это на самом деле не является, — добавила она задумчиво, — защитной мимикрией наоборот. Один вид имитирует другой, чтобы обеспечить благоприятные условия для конкретной особи, а мы притворяемся ради спасения целого мира — Перекрестка.

Стефан показал на что-то справа от дороги:

— Ради этого.

На мягко круглящейся лужайке, уходящей к подножию скал, паслось стадо — нет, содружество — единорогов. Животные спокойно щипали траву, хотя, как всегда, держались плотной группой, лучше всего обеспечивающей защиту. Бидж старалась разглядеть среди них того, чей рог она восстановила: золотое кольцо на основании рога должно было быть заметным, но единороги были слишком далеко от дороги. Бидж высунулась из окна и смотрела на них, пока могла, с сентиментальным и собственническим чувством — единорог был ее первым пациентом на Перекрестке.

— Они замечательные, — с выражением счастья на лице сказал Стефан. — Из-за них нельзя не любить Перекресток.

— Ох, не знаю — только ли в них дело… — Бидж снова потрепала кудри Стефана. Они вообще теперь часто касались друг друга. Но через секунду она убрала руку, и разговор прекратился.