Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления

— Великие не проводят тонких различий. Если на них напал представитель вида, они уничтожают этот вид. — Он казался очень озабоченным. — Нам всегда удавалось достичь взаимопонимания с Великими. Не думаю, что наш союз переживет еще одно зло, причиненное им.

Единственная не улетевшая птица рок мрачно сидела на дальнем конце скальной площадки, ожидая, пока они кончат разговор. Конфетка подошел к грузовику, и гигантская птица шевельнулась, собираясь взлететь.

— Вас подвезти? — спросил Конфетка Филдса и Брандала.

Филдс побледнел — такое достижение нелегко ему далось при его смуглой коже.

— Конфетка, я уж скорее прыгну вниз с этой скалы. — Он положил волосатую руку на плечо ветеринара. — И возвращайся домой обычным путем. Я не уверен, долго ли удастся пользоваться той короткой дорогой.

— Ты хочешь сказать, — вмешалась Бидж, — что уже закрыл ее.

Конфетка бросил на нее изумленный взгляд. Филдс, несмотря на то, что был измучен, засмеялся:

— Этой красотке палец в рот не клади.

Обратный путь был быстрым: один пологий вираж. Бидж вспомнила, как грифон предупреждал ее об опасности быстрого и легкого спуска, и поежилась.

— Тебе вернуть эту рубашку? — спросил ее Конфетка.

— Да нет, все в порядке.

— Как теперь твое здоровье?

Бидж давно ждала, когда он затронет эту тему.

— Мое здоровье — это мое дело. Вам не следовало предлагать Стефану написать реферат о хорее Хантингтона. — Она не нашла достаточно сильных слов, чтобы выразить свои чувства, и закончила: — С вашей стороны это высокомерие и грубость, вы слишком много себе позволили.

На Конфетку ее слова не произвели особого впечатления.

— Ты уже все рассказала ему?

— Нет.

— А собираешься?

— Это мое дело.

— О'кей, это твое дело. — Конфетка откинулся на спинку сиденья. — Мне казалось, что это и его дело тоже.

Остальной путь, пока птица не опустила грузовик на землю, они проделали в молчании.

После того как разгрузка была закончена, Бидж и Конфетка неловко остановились перед дверью, не зная, что сказать друг другу. Конфетка стянул с себя футболку с эмблемой «Ориолс» и надел свою еще влажную рубашку.

Уокер ткнулась носом ему в плечо, и Конфетка рассеянно погладил кобылу.

Наконец Бидж нарушила молчание:

— Вы можете остаться на ночь. У меня есть спальный мешок.

— Спасибо, но у Элейн вот-вот начнутся роды. Лучше я отправлюсь домой. — Конфетка быстро и ловко оседлал лошадь, проверил подпруги, закинул ей на спину седельные сумки и взлетел в седло сам.

Он развернул Уокер к дороге, потом натянул поводья и оглянулся через плечо:

— Бидж! — Она ничего не ответила, но он продолжал: — Если здесь снова начнется заварушка, возвращайся и оставайся в своем мире. — Он подхлестнул Уокер и медленно поехал вперед. Бидж дождалась, пока он окажется достаточно далеко, чтобы не услышать ее слов, и тихо проговорила:

— Если смогу.

Серое небо мрачно нависло над Перекрестком; Бидж подъезжала к «Кружкам», надеясь, что завтрак окажется готов. Трактирщик разводил огонь в очаге. Мелина еще спала. Бидж огляделась и спросила:

— А где же Б'ку?

— Проверяет, все ли в порядке в отаре Стефана. И почему только считается, будто он работает у меня? Овцы ему нравятся гораздо больше. — Кружка поставил чайник на огонь и глядел в окно на морозный туман, затянувший реку Летьен.

Сонная Мелина в длинной шерстяной ночной рубашке и с подаренным Анни коптским крестом на шее процокала копытами по плитам пола. Поцеловав Кружку в щеку, она отправилась в кладовку за продуктами к завтраку.

Кружка громко вздохнул:

— Видишь, с чем мне приходится мириться? Никакого соблюдения приличий.

— Вижу. А на завтрак я могу рассчитывать?

— Спроси Мелину: тут теперь хозяйничает она, с тех пор как нету Хриса.

Бидж завтракала не спеша, наслаждаясь свежими яйцами и пышными оладьями с маслом и медом. Она рассказала о садовом столе Кружке, и тот очень заинтересовался:

— Это может сработать. Это должно сработать! Юная леди, если затея удастся, ты сделала очень доброе дело, понимаешь?

У двери раздался шум. Бидж потянулась за ловилкой, но прежде, чем ее рука коснулась оружия. Кружка, вооруженный, уже стоял у входа.

В дверь ввалился попугай. Хвост его волочился по полу, хохолок был вырван, крылья растрепаны, а перья на животе обгорели.

Кружка без всякой симпатии посмотрел на птицу:

— Ага, значит, ты снова пытался ухаживать за красоткой-огнепоклонницей. — Попугай печально закудахтал. — Мог бы по крайней мере подождать, пока она остынет.