Мария Беляева - Полуночные миры

Препятствием на моём пути оказалось большое кресло. Я хорошо могла различить его высокие точёные ножки, изогнутый стан спинки, мягкий валик сиденья…

…Как я смогла это увидеть?! Вокруг меня по-прежнему была кромешная тьма. Что случилось с моими глазами?.. Теперь я вижу всё, что меня окружает… но почему-то совсем не рада.

Впасть в панику мне не позволил вдруг обнаружившийся свет: тонкая бриллиантовая полоска нехотя поглядывала из-за плотной шторы. Опершись на обитый сукном подлокотник злополучного кресла, я поднялась. Затем осторожно, стараясь не наткнуться на что-нибудь ещё, приблизилась к окну и дёрнула за занавесь, скрывающую от меня долгожданный свет…

В следующую секунду кто-то мощным толчком сбил меня с ног и повалил на пол. Я не сразу поняла, что произошло. От неожиданности я инстинктивно откатилась в сторону и поползла назад, пока ни упёрлась спиной в стену. Сбивший меня парень, встав, демонстративно отряхнулся. А потом принялся на меня кричать, сопровождая своё выступление выразительной жестикуляцией.

— Ты что, с ума сошла? Нельзя открывать шторы.

— Почему? — недоумённо осведомилась я.

— Сейчас день. Свет для нас опасен.

— Для кого — для нас? — широко раскрыв глаза от удивления, спросила я. — И причём здесь свет?

Недовольно скривившись в надменной улыбке, парень соизволил, наконец, ответить, нехотя выдавливая из себя слова:

— Пока не время.

— Да о чём ты?! — гнев оказался сильнее страха.

— Если тебе дорога твоя жалкая жизнь, просто делай, что тебе говорят. Если нет — окно перед тобой. Больше предупреждений не будет, — холодно перебил он меня.

— Да кто ты такой? — вопросов было столько, что не задай я хотя бы один из них — я бы, кажется, взорвалась.

— Крейвен. Меня зовут Крейвен. Советую это запомнить, — протяжно, с каким-то змеиным шипением промолвил надменный тип.

— Что вообще происходит? — не унималась я.

В ответ он брезгливо бросил:

— Тебе всё объяснят. Позже. А пока никуда не выходи и не приближайся к окнам. В противном случае… — он сделал выразительную гримасу и жест, означающий, что он умывает руки. И ушёл.

А я свернулась калачиком в кресле — и вдруг разрыдалась.

Время в этом доме текло как-то странно: сколько времени прошло между тем, как вышел странный тип, и тем, как тяжёлая дверь снова отворилась, я понятия не имела. Затаив дыхание, я ждала, что же будет дальше. Тёмный силуэт… Игра светотеней скрывала поначалу от меня черты облика, но потом словно ток пробежал по моему телу. Будто я была мертва, а потом мощный разряд вернул меня из мира теней. Этот человек, этот мужчина, был мне знаком. Я помнила лишь обрывки произошедшего, но он… Боль, утрата, единственная надежда — он был всем этим для меня в прошлую ночь. Я знала: он мой защитник. Но я боялась его.

Мужчина, как будто бы тоже смущённый, осторожно двинулся ко мне. Остановился в паре шагов и протянул руку. Я отпрянула назад, но, взглянув на него, снова ощутила те же тепло и силу, как ночью. Мне вновь показалось, что быть рядом с ним — безопаснее всего. Он так напоминал… отца!

Оглядев меня, он будто спохватился — кивнул парню, стоящему в коридоре.

— Принеси воды и одежду.

Обернувшись ко мне, мужчина промолвил:

— Я — Виктор. Как тебя зовут, дитя?

Вкрадчивость, с которой это было произнесено, показалась мне странной, будто я и вправду была неразумным ребёнком.

— Селин, — ответила я, едва узнавая звучание собственного имени. — Где я?..

Виктор отвечать не торопился, будто нарочно дожидаясь, когда вернётся слуга.

Он не заставил себя долго ждать: принёс чашу с водой, потом — стопку одежды. Взглянул на меня только раз, но, мне показалось, при этом ухмыльнулся

Подождав пока дверь за парнем закроется, Виктор жестом предложил мне сесть. Я поняла, что предстоит долгий разговор. С ответами на многие вопросы. Это и обрадовало, но и, признаться, испугало меня.

Я вернулась в ставшее уже таким привычным и уютным кресло. Виктор подумал — и устроился на кровати. Мне подумалось: чтобы говорить со мной глаза в глаза. Я заметила, что ему, внушающему трепет, почему-то было трудно начать разговор. Он словно собирался с мыслями. Я достала из воды кусочек чистой ткани, предупредительно принесенный слугой, и легонько отжала. Не успела я поднести тряпицу к лицу, как моя рука была остановлена рукой мужчины.

— Позволь мне.

Не позволить — означало обидеть человека, который спас мне жизнь. И который сейчас пришёл, чтобы поговорить, чтобы рассказать…