Алексей Верт - Штрих-кот

И не только взрослые, но и ровесники вдруг стали интересоваться: а ты кто, та или не та? Можно подумать, для них это действительно имело какое-то значение…

И вот однажды – во всех сказках есть момент, который «однажды», – девочки решили, что с них хватит. Они стали веселиться и дурачиться всем назло. И принципиально стали походить друг на друга, хотя раньше им как раз хотелось чуть-чуть друг от друга отличаться.

Нельзя сказать, что это произвело какой-то эффект поначалу. Взрослые и сверстники продолжали требовать от них того же, что и раньше. Так продолжалось очень долго, и хотя сестры были одни против всех, их все-таки было две, а остальной мир – огромный и многочисленный – был разобщен и каждый из противников оказался одинок.

В итоге сестры отвоевали свое право походить друг на друга и веселиться, когда им вздумается. Правда, к тому моменту они уже настолько устали от этого, что продолжали движение скорее по привычке, а не из-за того, что очень хотелось…

– Какая-то у вас сказка тоже грустная, – сказал Максим. – Наверное, другие в таком положении не рассказываются.

– И пластмасса в таком положении не пилится, – вздохнула Ника.

Я молчал. Лежал на боку, который уже полностью промок, и чувствовал, что еще чуть-чуть – и станет совсем невмоготу. Отвратительнейшее ощущение, когда шерсть влажная, вокруг вода и очень хочется поскорее привести себя в порядок, но никак не можешь этого сделать, потому что связан. Кроме того, меня начали раздражать люди: вода уже поднялась на сантиметр, а то и два, а они рассказывали какие-то сказки. Да и не сказки это вовсе, а просто-напросто истории их собственной жизни. И все грустные – одна печальнее другой.

Такое ощущение, что они уже смирились с поражением и сейчас лишь пытаются «облегчить душу» – так, кажется, это называется. Рассказывают, как трудно быть не таким, как все. Можно подумать, я об этом никогда не слышал. Ха!

Я фыркнул и почувствовал, как меня охватывает ярость. Я был зол не столько на своих товарищей, сколько на ситуацию – попасться так просто, не иметь возможности выбраться, и вместо того, чтобы тратить время и силы на поиски ответа, заниматься пустыми россказнями!

– Надоели, – сказал я. – Надоели со своими глупыми сказками-несказками. Хотите рассказать про себя – так и расскажите! Нечего тут устраивать представления! Думать надо, как выбраться.

– Мы думаем, – отозвался Макс.

– И пилим! – обиделась Ника.

– Да-да-да, а еще грусть и тоску нагоняете, как будто это очень помогает думать и пилить!

– Сам-то постоянно панику наводишь, – Ника обиделась.

– Ага! Вода-вода, ой, как страшно, – подхватила Варя.

– Да! Страшно! Потому что я боюсь! И мне не стыдно бояться. И не стыдно говорить, что это я боюсь. А то, ишь, выдумали – один юноша, сестры-волшебницы. Нет бы назвать вещи своими именами. Я боюсь воды, меня всегда называли дураком, который возится с железками. Никто особо не любил и не звал играть! А я и сам был не против, потому что мне не интересно играть с другими котятами, а железки интересны! Вот!

– И что интересного в железках? – спросил Макс. – Чем они лучше людей или других котят?

– Да потому что делают то, что всегда надо делать, а не начинают, вот как вы, – страдание, грусть, печаль… бррррр!

– Ничего не делают?! Вот не пилится же!

– Так сделай так, чтобы пилилось!

– И как?

«Как? – подумал я отстраненно. – Действительно, как? Я, конечно, не совсем справедлив с Никой и остальными, они меня просто вывели из себя, но ведь… но ведь и в самом деле можно сделать так, чтобы пилилось лучше. Вот же идея, я ее ухвачу за хвост и сразу цап!»

Идея действительно ухватилась. Она была либо гениальной, либо дурацкой, или я просто-напросто не все правильно понял. Тем не менее, попробовать стоило.

– Ника, а ты можешь вот так, как Варя, изменить что-нибудь? Ну, как она лодку в дельфина превратила?

– Конечно могу, да только нужно ладонями соприкоснуться, иначе ничего не выйдет. А как я ладонями в таком положении соприкоснусь?

– Пальцами! – Варя все поняла раньше сестры. – Пальцами сделай! Сила будет много меньше, но сможешь наточить… Яшка, ты гений!

– Сначала сделайте, а потом хвалите, – пробурчал Максим, но по замиранию в голосе было понятно, что он тоже переживает и надеется, что все получится.

Послышался легкий, почти неслышимый хлопок, а после мелькнула короткая синяя вспышка.

Затем вновь послышался характерный звук, с которым пластик терся об железо, но сейчас к нему добавились новые нотки – почти настоящие звуки пилы. Слышно было, как металл царапает пластик зазубринами. С замиранием сердца мы прислушивались и были настолько напряжены, что когда звук наконец-то прекратился, то даже не сразу это поняли.