Алексей Верт - Штрих-кот

В голове у Максима события и люди, встреченные за последние два дня, слепились в тяжелый пестрый ком, который будто перекатывался от затылка ко лбу, отчего голова болела, а толком сосредоточиться не получалось.

Казалось бы – каких-то два дня. Например, выходные. Вполне можно проваляться с книжкой или просидеть за компьютерной игрой – с перерывами на сон. Казалось бы, малюсенький отрезок жизни. Никакой эпичности. Но тут уже столько новых знакомств, столько разговоров, новых знаний, открытий, обид, нелепостей – хватило бы на несколько выпусков реалити-шоу! И теперь, когда хочется просто сесть, крепко взяться ладонями за уши и утрясти этот клубок в голове, нужно тащиться на край света… ну, хорошо, не света, а подводного города и в компании с назойливым знакомым спасать мир. Эдакая вишенка на торте.

«Хватит! – одернул себя Макс. – Сам хотел не думать. Вот и не думай. Лучше делай. А не сделаешь – уже все равно будет, засчитают тебе тестовое задание на Базе или нет, потому что мы тут все благополучно утонем, а мертвые – ребята равнодушные».

Раздавание мысленных пинков самому себе – чаще всего абсолютно бесполезное занятие: только больше расстраиваешься, мол, ничего не получается или просто стоит на месте. Но Максим был человеком военным, а те, как никто другой, отличаются исполнительностью.

А потому он выбросил все посторонние мысли из головы и начал ДЕЙСТВОВАТЬ.

Шлюз в оранжерею сработал наполовину. То есть, двери сошлись, но не плотно, и из них хлестал тонкий водопад – прозрачно-пенный, ледяной, пахнущий свежим морским бризом. И смертельно опасный.

– Ты знаешь, как открываются двери? – вода так шумела, что Максу приходилось кричать на ухо Варфоломею.

– Да! – тот в ответ сложил ладони рупором. – Но это, мальчик мой, самоубийство! Розы того не стоят! Извини, что зря побеспокоил тебя, – уж дальше я как-нибудь сам.

– Конечно сам! – Макс медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. «Я камень, я равнодушен к ударам судьбы, я готов свернуть горы». Хороший аутотренинг. Особенно если из-за холодной воды ты чувствуешь себя совсем как камень. Или ледышка. – Открывай.

– Вода же польется на улицу…

– Она и так льется!

Варфоломей скорчил скептическое выражение на лошадином лице – мол, ох уж эта молодежь! – и нырнул куда-то справа от дверей. Те заскрипели и медленно поехали в стороны.

Макс вовремя сообразил, что нужно тоже нырнуть – иначе его смоет расширившейся волной. Опустился в воду, запоздало пожалел, что не захватил с собой скафандр, и, широко раскрыв глаза, поплыл вперед. Под водой трава и цветы выглядели как неудачная пародия на водоросли. Слишком зеленые, с четкими очертаниями, с острыми углами. Да и росли порой под углом к земле. Но Максиму было не до того, чтобы любоваться морским пейзажем.

Он вынырнул на поверхность, чтобы набрать воздуха. То тут, то там торчали железяки, вокруг которых завивались несчастные замерзшие розочки и лианы. Оранжерея тонула в полумраке – света почти не было, только несколько ламп мигали и искрили. В зеленой воде отражались зеленые же растения, и Максу на секунду показалось, что он попал в шкатулку бобового великана. Купол сверху и глубина снизу – огромная полупрозрачная горошина, а посредине болтает ногами и руками малюсенькая тля.

«Не думать!» – напомнил себе боец и снова нырнул, выискивая подкоп.

Ни с первого, ни со второго раза яма не обнаружилась, а время уходило. Макс достал из кармана лабораторные часы и заскрипел зубами – прошло уже двадцать минут от выделенного получаса. А он тут ванны принимает. Как кисейная барышня. Или кисельная?

Внизу, у самой травы, вода напоминала кисель. Плотная, вязкая, пронизанная желеобразными нитями…

– Варфоломей! – Макс вынырнул, крикнул, потом глубоко вдохнул необычно вкусный, затхлый, пахнущий зеленью воздух.

– Ась? – садовник все еще копошился у дверей, хотя там ничего ценного не росло, кроме гигантского порея и пары маргариток, да и тех уже не было видно над водой.

– Ты сажал кисельные водоросли?

– С чего бы? – обиделся Варфоломей. – У меня была задача – посадить, чтобы «было как дома». Я и посадил.

– Спасибо!

Макс снова нырнул и поплыл вдоль желеобразных нитей, которые чем дальше, тем плотнее становились и – герой похвалил себя за догадливость – вели как раз к яме-подкопу. Около которой сидел тритон с трезубцем. Все-таки людская молва о морском народе совпадала с реальностью. Почему у тех, которые снаружи, трезубцев не было, пусть кто-нибудь другой разбирается.