Инна Георгиева - Гибкий график катастроф

Готесса покосилась на метлу, лежащую у моих ног, потом на демона, дергающегося так отчаянно, словно собирался оставить нам шкуру, лишь бы только удрать, и кивнула с видом Гендальфа, прилетевшего в Мордор на орлах:

— Конечно я! Ведь это было так просто — схватить в охапку псину и незаметно для тебя припереть ее на твоем транспорте в обитель мертвых!

Она еще и язвила! У нас, блин, ситуация из разряда совсем плачевных, а она подыграть нормально не может!

Впрочем, Вовочка, то ли в силу испуга, то ли по причине собственной недалекости, ее сарказма не разглядел.

— А зачем ты это сделала? — куда спокойнее уточнил он.

Полина бросила на него ядовитый взгляд:

— Для защиты, конечно! Кто же знал, что здесь нас будешь поджидать такой благородный ты?!

— Мм… — глубокомысленно протянул чародей. — Но если это — твоя собака, почему она пытается от тебя убежать?

— Да нет! — протянула я, очень стараясь звучать убедительно. — Тебе только кажется!

— Зачем тогда вы обе в него вцепились? — не сдавался Вова.

Я сглотнула и нервно хихикнула, аж подпрыгивая от мощных попыток Азриэля сбросить с себя двух любвеобильных «хозяек»:

— Соскучились, блин!

— Ага! — поддакнула Поля. — Ева очень привязана к своим питомцам.

А потом тихо добавила:

— Но она не будет громко плакать, если через две секунды этот конкретный зверь превратится в послушного, симпатичного, ласкового песика. Иначе злая готесса, которая привязана к «пулечкам» куда меньше, сделает из него себе украшение на стену!

И — о чудо! Инстинкт самосохранения у демона сработал! Я почувствовала, как под моими руками, крепко прижимающими Азриэля к земле, начали двигаться кости и мышцы, из длинной лохматой шерсти вынырнул аккуратный черный нос, проклюнулись уши, бусины глаз…

— Молодец! — проворковала Полина, проводя ладонью по голове собаки с такой силой, будто пыталась вгладить ее в землю. — Сообразительный мальчик!

— Какая необычная порода… — бочком подступил ближе Владимир. С опаской заглянул поверх наших с Полиной голов, оценил внешний вид преобразованного демона и хмыкнул. — На любителя, да…

А потом, совсем осмелев (а вместе с этим еще и охамев, потому как иначе быть смелым у него не получалось), наклонился и, протянув руку в попытке потрепать Азриэля по собачьей голове, закончил «комплимент»:

— Моя шуба из медведя смотрится так же, если вывернуть ее наизнанку.

Этого демон стерпеть не смог.

Клац!

Торпедой взметнувшись вверх, песик открыл пасть с набором белых крепких зубов и мертвой хваткой впился в ладонь чародея. Вовочка взвыл.

«Восемь дырок…» — с какой-то странной обреченностью подсчитала я.

— Твою ж мать! — рявкнула готесса, хватая «Пулю» поперек туловища.

Я, как собачник со стажем, крепко вцепилась Азриэлю в задние лапы и потянула вверх. Для обычной собаки этого оказалось бы достаточно, чтобы выпустить жертву. Но не для демона, получившего четкие инструкции от хозяина и обремененного совсем другими инстинктами. «Пуля» недовольно рыкнул (ну еще бы: не даем догрызть врага!), дернул лапкой раз, второй, понял, что отпускать я ее не собираюсь… и начал расти.

Я поняла, что надо срочно что-то делать, когда ощутила, что держу в руках заднюю часть тибетского мастифа. По крайней мере, по весу это точно была она. Вовочка уже не выл — он глухо стонал на одной ноте, пытаясь прицелиться здоровой рукой и сшибить зверя эффектным фаерболом. Пока мы с Полей достаточно успешно оказывались между ним и жертвой, но долго так продолжаться не могло. То есть либо Азриэля поджарят сегодня, либо он превратится в уссурийского тигра и его опять-таки поджарят, но чуть позже, с легкой руки Мелиссы, мстящей за съеденного сына.

— Если ты сейчас не отпустишь Вову, я все расскажу Алексу! — рявкнула, из последних сил дергая пса за лапы.

Он ответил таким издевательским рыком, словно только и ждал, когда я это сделаю. Ну, да, представляю реакцию заклинателя: «Шурик, твой демон отгрыз руку Владимиру!»

Интересно, долго он будет оглашать дом победоносным смехом Темного Властелина?..

— Отпусти, — не сдавалась я, — или я разрешу Вове тебя поранить!

На меня блеснули глумливым взглядом: мол, на много ли его хватит, с одной рукой-то?

И тогда я решилась на последнее, нечестное, но действенное средство:

— Я скажу Шурику, что ты на меня напал!

По правде сказать, я даже не подозревала, что собачьей мордой можно выразить такую степень возмущения. Казалось, еще немного, и Азриэль встанет на задние лапы, упрет передние в бока и выскажет все, что думает о моей совести. Но вместо этого он небрежно выплюнул руку Владимира и, мгновенно уменьшившись до своих обычных размеров, колбасой вытянулся в наших с Полинкой «объятиях».