Ольга Булгакова - Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)

Брат обессилено рухнул на седло.

— Все, все, что он нам говорил… Это все ложь! — Илдирим вцепился в волосы. — Он всем лгал! Всем… Мы так привыкли ненавидеть, презирать Келиара и… и твоего мужа, так привыкли желать им отомстить… Ослепленные, мы даже не задумывались, что происходит на самом деле. А он вертел нами, как хотел, играл чувствами, судьбами…Демоны с нами, но, Мирэль… Он продал тебя! Просто продал! И все равно надеялся дальше использовать… А твой дар? Ты хоть знаешь, что он тебя всегда опаивал, чтобы магия не проявлялась? Как-то проговорился об этом. А еще сказал, что неконтролируемый дар бьет сильно, часто смертельно. Мол, будет молодому лорду сюрприз в брачную ночь… Он так хотел, чтобы ты поскорей стала богатой вдовой…

Илдирим, наконец, замолчал. Хвала небесам! Хвала небесам… Я так старалась пропускать его слова мимо сознания, запоминать, но не понимать. Боялась не справиться с даром… И все равно каждое слово ранило сердце. Илдирим сидел рядом с бледным братом и таким же невидящим взором, как и Герион, глядел в костер. Я с состраданием смотрела на кузенов. Ведь я точно знала, что они чувствовали. Горечь и пустоту на месте умершей веры, на месте рассыпавшейся прахом части души.

Огонь уже съел большую часть дров. Потянувшись за новым поленом, я глянула на Йоллу. Удивительно, как ведара за весь тяжелый, но необходимый разговор ни разу, ни словом, ни жестом, не напомнила о себе. Будто не существовала для нас. Признаться, я о ней совершенно забыла.

— Расскажите об ошейниках, — попросила я братьев.

Герион вскинул голову, словно очнулся.

— Их дал Бурок, глава одного из орочьих кланов. Чтобы их снять, нужен ключ, отец с ним не расстается. Наверняка есть и другие способы избавиться от ошейников, малленские орки должны знать. Бурок любит хвастать своим народом, когда выпьет, — брат горько усмехнулся. А я живо представила, как лорд Адинан вместе с сыновьями сидят за одним столом с главами разных кланов орков. Как лорд заключает договоры, как дает обещания, которые, конечно же, не собирается выполнять. Как растерянные, а оттого заносчивые кузены свысока посматривают на новых союзников… А Герион продолжал: — Малленские орки придумали эти ошейники. Бурок отдельно упоминал какого-то мастера, кажется, что-то похожее на Киннор.

— Киннар. Его звали Киннар, — впервые за вечер заговорила Йолла. Ее лицо исказила странная усмешка. Женщина покачала головой и пояснила: — Дед Коннахта. Он был придворным ювелиром, создавал потрясающие вещи. Эльфийский Посланник, лорд Арумат, как-то раз хотел сделать заказ этому выдающемуся мастеру. Киннар ответил так вежливо, что дипломатический скандал улаживали года два. Не меньше, — ведара снова горько усмехнулась. — Его сын, Киннат, не уступает в мастерстве отцу, и после его смерти полностью унаследовал дело. И он вхож во дворец, в сокровищницу. Скорей всего, именно он выкрал Кхорил. Я должна была догадаться. Знала же, как сильно эта семья ненавидит эльфов…

— А Коннахт, думаешь, он замешан? — нахмурившись, спросила я.

— Нет, — Йолла убежденно покачала головой. — Как? Он не общался с ними. Скандал мешал ему, его мечте работать в посольстве. Он так хотел когда-нибудь стать перио. По сути, единственное, что у него осталось общее с семьей, — врожденная нелюбовь к эльфам.

Вспомнился Беро, спокойно и привычно говорящий те же слова. Память услужливо показала лорда Кадруима, рассказывавшего о часах, сделанных малленскими орками. Помню, как изменился взгляд Посланника во время рассказа, думаю, тогда лорд начал догадываться о роли орков в похищении Кхорила.

— Почему они пошли на это? Рискнули своим положением, судьбой общины…, - я задумалась и не сразу сообразила, что случайно задала этот вопрос вслух. Поэтому удивилась, когда Йолла ответила.

— Эта семья — шаманы, не открывшие дар из-за отсутствия книг. Они преуспели в создании вещей, блокирующих магию, потому что не могли использовать свою. И ими двигала ненависть. Ненависть — худшее проклятие небес. Сравнимо только неразделенное Чувство. Ненависть разрушает души, жизни, судьбы. Нельзя пускать ее в свои сердца, она уничтожит все. Именно на ней замешано проклятие Зуба.

— О каком проклятии речь? — насторожился Герион.

Ведара ответила не сразу, а когда заговорила, в ее голосе мне послышалась жалость.

— Вы мне, боюсь, не поверите. Решите, что я нарочно рассказываю истории, чтобы получить назад клинок.

— Мы знаем, что ведары не врут, — глухо откликнулся Илдирим. — Прошу, говори.