Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

— Этого длинного! — Гена показал на Даню.

Не понимая, почему она слушается, Наста под­няла шнеппер и прицелилась в лоб Дани. Даня оше­ломленно разинул рот. Его тощий кадык дрожал.

— Эй-эй! Очнись! Неужели ты в душе блондин­ка? — простонал он.

— Н-не знаю, — дрожа, откликнулась Наста. То, что заставляло ее целиться, было сильнее ее. Это была даже не одержимость, а какая-то непонятная власть, как у змеи над мышью. «Я его правда сейчас застрелю! Я сделаю все, что мне скажут!»— с ужасом поняла Наста.

— Чуть пониже... — деловито сказал Гена. — Вот так хорошо! Стреляй на счет «три»! Раз, два...

— Не-е-е-ет! — завопил Даня.

Не дожидаясь счета «три», Наста резко отдерну­ла шнеппер и нажала на курок. Шнеппер безобидно тренькнул. Берсерк Гена ошеломленно повернул го­лову, убеждаясь, что Даня цел и невредим. На секун­ду его очарование ослабло.

Дождавшись, пока голова Гены вернется в преж­нее положение, Наста с силой боднула его лбом в нос. Что-то хрустнуло. Гена, замычав, схватился за лицо. Потом бросился на Насту, но Ул и Макс схва­тили его под руки:

— Все, все! Остынь!

— Его нос! Ты сломала его! Он же потеряет свой дар! — взвыл Дионисий Белдо.

— Ничем не могу помочь. Пусть возвращается к цирк! — сказала Наста, небрежно отбрасывая раз­ряженный шнеппер.

Красавца Гену передали берсеркам. Он вел себя невменяемо, требовал то нож, чтобы убить Насту, то зеркало и для продолжения работы явно не го­дился.

— Раз у вас боевой маг пострадал, может, пока отложим? Он носик подлечит, мы пока потрениру­емся? За закладочками поныряем, то-се? — мирно предложил Ул.

Белдо лукаво погрозил ему пальчиком и вместе с Младочкой и Владочкой неспешно двинулся к ожи­давшему его Птаху, подогнавшему микроавтобус к воротам. «Мальчики» Гая следовали за ним. Их жда­ла своя машина.

— Верните шнырам оружие! Нерпи тоже! И пусть укрываются в доме! — крикнул он издали, захлопы­ваясь в автобусе.

И сразу, еще раньше, чем дверь автобуса закры­лась, с лица старичка сползла все приветливость. Оно сделалось усталым и больным. Лишь улыбка задержалась забытым оскалом, точно нестертый с доски мел. Младочка и Владочка захлопотали, дуя главе форта на замерзшие руки:

— Ах, бедненькие ручки! Ах иззябли! Ах устали!

Дионисий Тигранович пнул Младочку и плюнул во Владочку. Умные ведьмочки не обиделись.

— Из-за Рины? Долбушин узнает, да? Ухлопают ее, так он не простит? — понимающе спросила Млада.

Белдо дернул щекой:

— Плевать мне на Рину! Свалю на берсерков Тил—ля. Пусть Долбушин с ним цапается. Пусть хоть во­все друг друга съедят... Надоели оба, дураки!

Влада с Младой ошеломленно уставились на ста­ричка. Ждали объяснений. Дионисий Тигранович закрыл глаза и забросил ноги на сиденье напротив. «Вороны» кинулись расшнуровывать ему ботинки и массировать ступни.

— Я что-то почувствовал!.. — слабым голосом сказал старичок. — У одного из шныров что-то бы­ло, но что-то неопределенное, смазанное... Я все пытался понять: кто? что? Даже объяснить не могу. Их же хорошо обыскали?

Белдо приоткрыл один глаз. Влада с Младой на­перебой закивали.

— Сам знаю, что хорошо. Я и горошину в кар­мане почуял бы... А ведь было, было что-то... Ох, не могу на вас смотреть! А ты что встал? Гони!

Птах нажал на педаль так ответственно, что, пре­жде чем тронуться, «Мерседес» пробуксовал по рас­кисшей наледи и брызнул снегом.

Тем временем берсерки вернули шнырам оружие.

— А если мы откажемся? — Ул отобрал у одного из ведьмарей свой двуствольный шнеппер и при­дирчиво оглядел его, проверяя, все ли в порядке.

— Нельзя отказаться! Сказали ж тебе: экзамен у нас!.. А на помощь вам не позвать! Телефоны и русалки блокированы! Отдыхайте! — вздохнул огромный берсерк с тонкой испанской бородкой и лицом упаднического поэта. Массивный арбалет шевельнулся в его руке легко, как игрушечный.

Ул внимательно посмотрел на берсерка. Увидел на ею лице мраморную виноватую печаль, прита­ившуюся в синеватых подковах под глазами. Пере­вел взгляд на полусогнутый палец, твердо лежащий на спусковом крючке арбалета. Да, такой застрелит недрогнувшей рукой, а потом напишет грустную поэму с внутренним надрывом и рассказом о сво­их нравственных муках. А потом опять застрелит и опять будет угрызаться.

— У меня одно условие! Яра... вот она вот... ухо­дит! Вы ее отпускаете! — сказал Ул.

Нет! — отказалась Яра. — Не ухожу! Остаюсь!

— Уходишь! — повторил Ул.

— Нет. — Яра отступила к берсерку, точно он мог защитить ее от упрямства Ула. Берсерк ухмыльнулся.