Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева (сборник)

— Шахнуш тодд, — выругался Геральт. Он никак не мог решить — на руку ему и Арзамасу-16 новые обстоятельства или же нет.

— Фактически, ты свободен от обещания, — подытожил Ламберт. — И заметь, не по своей воле.

— Свободен — это ты, пожалуй, хватил. — Геральт покачал головой и вздохнул. — В лучшем случае — все отложилось на потом, и только.

Вообще-то Геральт с трудом представлял себе, куда пристроит Валентину. Кто ее возьмется обучать? И где? Реакцию любого ведьмака предсказать было нетрудно: мол, ты слово давал, ты и устраивай все, чего наобещал. На Выставку, к Халькдаффу или еще кому-нибудь из тамошних техников тоже не больно подступишься. А больше у Геральта никаких идей не возникло.

Слово — оно коварно, оно всегда так: вырвется, а потом ломай голову, выкручивайся, исполняй обещанное…

Чего бы это ни стоило.

И все-таки Геральт не мог вот так малодушно отступиться от данного слова. Главное-то заключалось не в «после схватки», а в «заберу». А уж до, после или вместо поединка с чудовищами — всего лишь деталь, обрамление. Отказаться, сославшись на формальность, — как-то оно… как минимум не по-мужски. Будет потом изо дня в день глодать чувство вины — неважно, истинной или придуманной. Слово — оно потому и ценно, поскольку неважно кому дается — президенту или вору, Технику Большого Киева или последнему оборванцу с периферийного комбината.

— Знаешь что, Лам, — сказал Геральт, решив не забивать попусту голову перед возможной заварушкой. — Давай-ка погодим судить да рядить. Давай для начала переживем ближайшую ночь, а там уж прикинем, что да как.

Ламберт слегка удивился — это без труда угадывалось, — но перечить не стал:

— Как знаешь, дружище… Как знаешь…

Через пару минут катерок подрулил к мостику на восточном берегу лимана. Геральт стремительно прошел вдоль борта и, не дожидаясь, пока еще один эльф в крапчатом полукомбезе установит трапик, сиганул на дощатый настил причала. Ламберт выпрыгнул следом за ним, а Эскель пропустил вперед эльфа, Валентину и Весемира и лишь потом покинул катер.

— Придешь за нами утром, — велел Весемир высунувшемуся из рубки полуорку-мотористу. — Когда тут все затихнет.

Постоял и мрачно добавил:

— Если будет за кем приходить…

Моторист нервно кивнул и поспешно вернулся к штурвалу; катер в который уже раз свистнул и отвалил к сравнительно безопасному западному берегу лимана.

— Ступайте к маяку, — певуче произнес встречавший эльф. — Все там.

Весемир кивнул и зашагал сначала по пирсу, а потом вправо, вдоль береговой линии, мимо злополучного слипа, по которому выбирались на сушу гусеничные механизмы Гостя — песок до сих пор хранил отпечатки их траков. Геральт хмуро изучил следы гусениц — насечка выглядела незнакомо.

Штаб устроили в домике у подножия маяка. В крохотной комнате было тесновато, но помещение наверху было еще меньше, поэтому там дежурил только один наблюдатель. Прямо сейчас за морем приглядывал Шараф.

Эльфов из команды Халькдаффа насчитывалось семь; в данную минуту шестеро пребывали в штабе, седьмой, как понял Геральт по нескольким оброненным эльфами словам, ошивался где-то у складов. Ведьмаков тоже было семеро, и тоже один отсутствовал — упомянутый уже Шараф. Так что счет был абсолютно равный. Все эльфы, кроме одного — Иланда, были сравнительно молодыми; среди ведьмаков также имелся один гораздо более опытный — Весемир. Даже в этом вышло равенство. Впрочем, зная хитреца-Халькдаффа, можно было смело предположить, что все эти количественные и качественные нюансы магистр заранее учел и нарочно оставил на комбинате команду, даже в мелочах равную ведьмачьей. Возможно, в этом крылся некий тайный смысл, возможно, все случайно совпало. Однако Геральт придерживался мнения, что совпадения крайне редко бывают случайными. Особенно когда имеешь дело с эльфами.

— Ваши все собрались? — спросил Иланд у Весемира.

— Теперь все.

— Хорошо. Я буду краток. Они придут на рассвете. Если ничего не изменится, все произойдет как и минувшим утром, быстро и без особой стрельбы. Если бы вы не поставили камеры слежения, вообще обошлось бы без стрельбы. Делайте что хотите, только не мешайте им и не ведите видеосъемку. Даже фотографировать не следует, иначе стрельба все-таки начнется. Глазами можете смотреть сколько угодно, но никаких записей. Это понятно?

— А почему, собственно? — ревниво поинтересовался Ламберт.

— Гость с некоторых пор воспринимает попытку записи как агрессию. И реагирует соответственно.