Юлия Зонис - Дети богов

Дорога наша пролегала вверх, сначала по относительно ровной поверхности. Ровная поверхность, впрочем, была обманчива, потому что хранила осколки древних осыпей. Ступишь не туда – и покатишься кувырком по склону до ближайшей расселины. Потом щебеночные поля закончились и тропка – то, что Нили счел тропкой – запетляла между скалами. В небе высыпали звезды, маленькие и холодные. Ветра не было, и щеки даже под капюшонами курток ощутимо покусывал мороз. Я уже начинал завидовать Нили с его бородищей – сквозь такие заросли редкая пурга пробьется. Было очень тихо, так что падение каждого камешка из-под ноги пыхтящего впереди телохранителя звучало, как пушечный выстрел. Я научился двигаться бесшумно, когда гостил в зеленой Эйре у далекой родни. Племена Богини Дану все же намного ближе к асам и ванам, чем к черным или светлым альвам, потому в наших сварах хранят строгий нейтралитет – и совсем не прочь обучить молодого наследника Чертогов-Под-Горой кое-каким из своих трюков. Как раз сейчас, когда мы завернули за очередное скальное плечо, один из их трюков и пригодился. Нили, недовольно бурча, искал, куда бы поставить свою здоровенную ступню, когда я схватил его за плечо и прижал к скале.

– Что? – прошипел он.

На время вылазки мы договорились общаться по-русски – ибо, как ни прекрасно наречие Свартальфхейма, для быстрого обмена информацией оно не годилось. Немало битв было проиграно нами лишь потому, что командир тратил на проговаривание приказа в три раза больше времени, чем противная сторона.

Я молча выдернул пушинку из шерстяной опушки капюшона и подул на нее. Пушинка немедленно обернулась мошкой и полетела налево, за скалу.

– Что там?

– Там тепло. Похоже, костер.

Нили принюхался и одобрительно кивнул головой.

– Хороший трюк. Хотя мы могли бы воспользоваться инфракрасными очками…

– Заткнись, – попросил я и опустился на четвереньки, так что макушка моя надежно скрылась за валуном. Нили поспешил присесть рядом. Так, прячась за камнями, мы добрались до небольшой площадки, где уже отчетливо пахло костром. Пригнувшись, я высунулся из-за валуна. Расщелинка между двумя высокими скалами была пуста, хотя в кострище еще пробегали искорки, и вверх от углей тянулся легкий дымок.

– Совсем недавно ушли, – прошептал Нили под ухом.

– Это я и без тебя вижу, – ответил я и пригляделся к моей мошке. Та, сверкая – ну точь-в-точь одна из выплюнутых костром искорок – облетела площадку и вновь вернулась к огню.

– Ну?

– Подковы гну. Ничего живого рядом больше нет.

– И это значит…

– Что рядом больше нет ничего живого и теплого.

– Как насчет мертвого и холодного?

Но я уже встал во весь рост и подошел к костру. Разгреб ботинком угли. Топлива было немного, так что костер и впрямь прогорел совсем недавно. Странно, что это вообще был уголь. Обычно местные обогревались чем-то вроде кизяка, а туристы – газовыми горелками. Принюхался. Поверх запаха гари ощутимо несло бензином, а из-под серого пепла высовывался кончик желтого пакета. Э, да здесь просто бивуак какой-то туристический затеяли: угольки из пакета, растопка. Кто бы тут ни резвился, явно это были не пресловутые Тени.

Нили подошел ближе и поинтересовался:

– Что дальше?

– Дальше…

Я снова задумчиво копнул ногой уголь. Следопыты из нас получились паршивые – это искусство не слишком-то нужно в подземных чертогах, где перемещаться можно только по прорезанным в камне коридорам, а коридоры все учтены и закартографированы. Однако ясно, что далеко от своего жилища – где бы оно ни находилось – Мистер Иамен с мешком углей уйти не мог. Если, конечно, топливом его не снабжали деревенские жители, что тоже вполне вероятно.

– Дальше…

Горла моего коснулось острое и холодное, и негромкий голос сзади сказал по-английски: «Не двигайтесь». Я не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто стоит у меня за спиной. Изо всей силы скосив глаза, я обнаружил, что к горлу моему любовно прижимается лезвие катаны. Серебряное острие холодно поблескивало. Нили справа дернулся, но стоявший сзади спокойно сказал: «Вы, с бородой, бросьте автомат, секиру и что еще у вас там есть, и перейдите на ту сторону кострища». Нили уставился на меня. Хотел бы я оглянуться на того, кто так ловко нас подловил. Если бы в руках у него был европейский клинок, я легко бы мог кинуться в сторону, и деньки наглеца были бы сочтены. Однако остро заточенный японский меч к шуткам не располагает. Я чуть прикрыл глаза, и Нили, ругаясь на всех известных ему наречиях, принялся избавляться от оружия. Он бросил на камни лязгнувший автомат, с ворчанием скинул с плеча секиру и уже сделал шаг вперед, когда стоящий у меня за спиной насмешливо прищелкнул языком. Нили вытащил из-под куртки пистолет и присоединил к УЗИ и секире. Снова дернулся перешагнуть костер, но неизвестный наш противник сказал тихо и убедительно: «У вас еще наплечная кобура, метательный нож в рукаве и два пехотных ножа в ботинках». О ножах в ботинках, кстати, не знал даже я. Проклятия Нили сделались так ужасны, что у живых и лежащих в могиле предков моего пленителя волосы должны были встать дыбом и трепещущая плоть отслоиться от костей. Когда груда оружия заметно подросла, Нили наконец разрешили отойти. Он встал напротив, с ненавистью глядя за мое левое плечо. Жаль, что я не мог увидеть отражения в его глазах. Судя по углу, под которым располагалась катана, противник был ниже меня ростом. Рука, освободившая меня от автоматного ремня, а затем старательно обшарившая мою куртку и карманы штанов, оказалась небольшой, но крепкой.