Тимур Вычужанин - Бастард

— А ты не хочешь отдохнуть, вон уже два боя держишься на ногах, ещё проиграешь, небось, — крикнул высокий шатен.

— А ты выйди, и посмотрим, кто из нас проиграет, а кто выпьет ещё одну победную кружку пива, усмехнулся Лиард.

— Нет уж, я только недавно вернулся, хочу отдохнуть сегодня. Возможно, в другой раз.

— Да и вообще тут все прибыли со своих ратных дел на Праздник Музыки. Мы все устали и просто хотим насладиться торжеством, едой и развлечениями. Это ты сюда приехал свеженький, будто только с горячих источников в горах, — снова вступил в разговор блондин с перевязанной рукой.

— Неужели здесь нет никого, кто полон сил?

— Мы всегда полны сил, но сегодня просто не лучший день. Сейчас больше хочется поговорить и выпить, нежели драться.

— Тогда прошу у каждого из вас прощения, — рыцарь поклонился, — не хотел тревожить вас. Но во мне самом кипит кровь, и я был бы очень признателен тому, кто всё же окажет мне честь, схлестнутся в кулачном бою.

— Я согласен драться, — все без исключения повернулись в сторону высокого человека в плаще с капюшоном, отбрасывающим на лицо непроницаемую тень. Удивлённо зашептались. Лиард выпрямился и повернулся принцу, до этого стоявшему почти у самого входа в пристройку за спиной широкоплечего гиганта, чья чёрная спутанная борода могла помериться даже с гномами. Сейчас же бастард вышел из-за мужчины и стоял прямо напротив рыцаря, который хмурился. Этот человек был ему незнаком, хотя он думал, что уже знает всех, кто поселился или же просто обедал в таверне «Кость и Стрела».

— Хорошо, но по правилам приличия, нужно сначала назваться и показать своё лицо. Второе я уже выполнил, сейчас же выполню и первое. Меня зовут Лиард Марг, я странствующий рыцарь, а кто же вы?

— Меня зовут Адриан, — принц и не думал скрывать своего истинного имени, к тому же, в мире был далеко не один Адриан, — я просто странник, не рыцарь.

— Теперь вам осталось лишь показать своё лицо.

— Вы уверены, что хотите этого, господин рыцарь? — принц всё никак не мог избавиться от сквозящей в его голосе показной вежливости. Он заметил, как от этих явно фальшивых нот скривились лица некоторых присутствующих, но он ничего не мог с собой поделать. Многочисленные светские мероприятия и официальные приёмы, казалось, влились в его кровь вместе со всей их неискренностью и театральностью.

— Я более чем уверен в этом, сир, — в тон ответил Лиард, что вызвало ухмылки у воинов, которые всё ждали, чем закончится этот разговор. Им всё ещё трудно было поверить в то, что кто-то добровольно согласился на кулачный бой с Лиардом.

— Ваша воля, — Адриан кивнул и снял капюшон. Кто-то даже охнул, увидев его лицо, покрытое вязью шрамов и следами ожогов на коже. Единственным, что осталось не изменившимся, были его глаза, всё такие же светло-голубые, отражавшие холодные глубины его сердца и бездонный тёмный омут души принца. Лиард же ни капли не смутился.

— Рад, что мы соблюли правила приличия, но теперь, может, перейдём к самому бою? — уже обнажённый по пояс рыцарь встал в боевую стойку.

Адриан аккуратно снял плащ, попутно отстегнув ножны с мечом, положил этот свёрток в угол, где ещё недавно нашёл себе пристанище. После туда же отправился и стёганый дублет, купленный принцем ещё Дашуаре на деньги, которые одолжил ему Ронтр. Вскоре вся одежда, скрывающая торс принца, покрытый шрамами так же щедро, как и лицо, обнажился, как и подобало правилам честного кулачного боя. Свои сапоги он так же поставил в тот угол. Дощатый пол приятно охладил пятки. Принц принял защитную стойку, таким образом будто бы говоря противнику: «Я готов, можно начинать».

— Такое чувство, что этого парня нашинковали как капусту, а потом снова склеили, ты посмотри на его тело. Сплошные боевые отметины, ни одного живого места, — прошептал зеленоглазый брюнет, стоявший рядом с раненым блондином.

— А лицо его, будто демона из Бездны, — тихо ответил ему шатен, до этого отказавшийся драться с Лиардом. Тихо, но Адриан всё равно услышал, хотя ему было уже не до этого, потому что рыцарь, стоявший напротив принца, совершил быстрый выпад и едва не достал бастарда сильным ударом в челюсть, но Адриан успел сделать плавный шаг в сторону, в последний момент уходя из-под атаки.

Этот приём был рассчитан на то, что противник по инерции полетит вперёд, не сумев совладать с собственным весом, но черноволосый рыцарь был не так прост, он сумел резко остановиться, развернуться всем телом и снова попытался достать принца, которому опять-таки ничего не оставалось, кроме как отскочить в сторону. Да, тренировкам во дворце и теория не сравнится с настоящей практикой, хотя они сейчас, безусловно, помогали. Без ценных знаний и умений, полученных благодаря им, Адриан пропустил бы самый первый удар и уже лежал бы на деревянном полу, где были видны старые засохшие пятна чьей-то крови. Лиард остановился, чтобы снова взглянуть на своего противника. Этот юноша двигался быстро, плавно, не так, как обычно неуклюже топают рыцари, привыкшие к тяжёлым доспехам, которые выдержат удар, из-за чего пропадала необходимость уклоняться, танцевать вокруг врага. Рыцарь и сам начинал забывать, каково это — вести быстрый бой на мечах, когда тебя не сковывают латы, когда клинки мелькают, будто молнии, а не изредка опускаются тяжёлыми ударами. А вот его противник, похоже, и вовсе никогда не носил полный рыцарский доспех, привык полагаться больше на расчёт, тактику, чем на силу своего оружия и прочность лат. Он знал такой тип людей. Они всегда всё держат в себе, будто бы боясь настоящего проявления чувств. Но Лиард привык встречать таких среди дворян, а никак не среди посетителей «Кости и Стрелы». И редко такие люди вообще владеют оружием, потому что их главное оружие — это слова, именно поэтому они становятся непревзойдёнными лидерами. Холодная уверенность, которую источает их взгляд, жесты, речь — всё это не даёт товарищам усомниться, бежать, их дух никогда не дрогнет, если рядом подобный человек. Наверное, таким был его брат, пока не замолчал. Дезард тоже был холоден, уверен в себе, но превратился в статую, а статуи не могут передавать свою уверенность никому другому, она просто не проходит через камень. А этот парень был живой, пока ещё живой. Пока ещё чувства, годами сдерживаемые внутри, не умерли, не превратились в тот самый пласт, не дающий вырываться наружу ничему, кроме ужасного морозного ветра, ледяными сквозняками продувающего сердце и душу, которые потеряли чувствительность. Жизнь на грани, у которой много плюсов, но слишком легко сорваться с обрыва. Поэтому рыцарь и предпочёл с самого начала путь открытого и благородного человека.