Тимур Вычужанин - Бастард

В общем, совершенно неудивителен должен быть для всех тот факт, что под таким давлением я управился с едой довольно быстро, пусть и не получил от этого ну даже маленькой крохи того удовольствия, на которое рассчитывал, идя сюда, но всё равно решил не унывать, потому что набитое брюхо в любом случае лучше пустого, а впереди меня ждало весьма и весьма интересное мероприятие. Так сказать, кульминация небольшой сценки в Городе на Воде. Надо сказать, что вступление оказалось не очень, затянутое и весьма сюрреалистичное, понятное далеко не каждому зрителю, но что с этим поделать? Искусство и должно быть рассчитано не на широкие массы, а как раз наоборот, на весьма узкий круг людей, которые способны не только его приблизительно понять, но и пробраться в самую суть, ощутить на себе всё влияние этих странных мелькающих перед глазами картинок, сменяющих друг друга голосов, которые почему-то частенько срываются на какие-то то слишком громкие, то почти шепчущие интонации. Если же искусство способно понять именно большинство, то оно перестаёт быть искусством, а становится чем-то наподобие еды. Искусство должно всегда идти вперёд на несколько шагов, гении всегда должны опережать всё своё окружение, быть лучше всех них, пусть это и будет им даваться крайне тяжело, пусть они будут долго и упорно отвергаться обществом, но всё же их труды будут того стоить — единицы потянутся за ними следом, чтобы понять истинный смысл творений гениев и станут, возможно, сами теми, кем они считают своих кумиров. И уже за этими единицами потянутся их друзья и так далее. Количество образованных, умных, интеллигентных и полных лучших человеческих качеств людей будет расти в тригонометрической прогрессии, пока эта пандемия не охватит весь мир, и вот тогда наступит та самая утопия, о которой мечтает каждый из нашей компании. Искусство должно тянуть за собой всех. Это как пробка. Вытащишь её — и тут же польётся все остальное, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока всё вино уже не окажется в бокале или же на столе. Но проблема в том, что если пробки не будет, то мы просто-напросто не заметим потока, а потому те, кто решили преодолеть несколько ступеней и сразу нести "культуру в массы", ошиблись. Это не возымеет абсолютно никакого эффекта, потому что будет тут же поглощено серым обывателем и не воспринято им, как искусство, а, скорее, как часть повседневности, что очень и очень плохо, ибо настоящие творения должны дарить новые эмоции, размышления, да хоть что-то новое, Бартас вас всех дери! Оно должно выделяться, а потому нужно начинать с самого начала. С гениев-одиночек, которые действительно творят шедевры, но не хотят о них говорить совершенно никому. Конечно же, не надо трубить о них на весь свет, потому что тогда все лишь будут повторять за кем-то: "Да-да, это действительно нечто", и никто даже не попытается на самом деле призадуматься, постоять в галерее чуть подольше, посетить ещё одно выступление или снова прочитать книгу, что, поверьте мне, угнетает творческих людей гораздо больше, чем негативная критика, с которой им неизбежно приходится сталкиваться, потому что не всем понятно, что они на самом деле творят, что находится там, за этими полотнами или же какой смысл скрывают в себе белые места между строк и нотных линеек. Но гениям стоит показывать хотя бы некоторым свои произведения искусства, иначе просто-напросто никто не узнает, что они гении, никто к ним не потянется, а, значит, они будут не менее бесполезными, чем те, кто "творит искусство для всех в этом обществе".

О, а вот и дом в дереве оторвал меня от мыслей, кружившихся в голове настоящим роем гудящих назойливых пчёл. Это место сразу наполнило меня каким-то странным спокойствием, к коему я, будучи личностью чуточку импульсивной, никогда не был склонен, однако жилище одного из самых уважаемых даргостцев оказывало на меня именно такое умиротворяющее и протрезвительное воздействие. Он почти сразу магическим образом упорядочил все обрывки фраз, кусочки слов и образов, что копошились у меня в голове, выстроив из них чёткую цепочку, отбросив в сторону всё ненужное, которого, кстати сказать, оказалось совсем немало. Он позволил мне быстро сконцентрироваться только на предстоящей беседе и перестать думать о всякой чепухе, потому что разговор, как я уже неоднократно говорил, был предельно важен. Важен настолько, насколько это было вообще возможно, а таких слов я не бросаю просто на ветер, что доказывает всю серьёзность не только самой ситуации, но и наших намерений, касающихся непосредственно тех вопросов, которые мы сегодня должны были хотя бы начать решать, если, конечно, это позволит нам сделать рассказ эльфа, хотя я что-то очень уж сомневался в том, что он будет говорить мало. Просто невозможно сказать всё быстро и вкратце, когда он целую неделю почти безвылазно торчал на своих переговорах. А вот я уже отодвигаю в сторону какие-то сшитые между собой в одно целые тряпки, отгораживающие сам дом от, так сказать, всего остального, что находилось за пределами этого странного места. Говорю я так, ибо для меня это странное жилище внутри большого дерева было действительно чуть ли не другим миром. Я сразу же погрузился в его слегка отдающую оранжевым во всём атмосферу. Очень странное чувство, когда ты вчера ещё метался в бреду, в полной темноте, думая, что вот скончаешься из-за того поистине жуткого состояние, когда видения уже закончились, но у их теней всё ещё не удаётся отвоевать свой собственный рассудок, а теперь вдруг оказываешься в таком спокойном месте, имеющем свою собственную магию, бесспорным подтверждением чего был тот поразительный факт, что внутри оказалась комната, по своим внушительным размерам сравнимая даже с обеденным залом в замке семейства бывшего барона харосского, который даже я, человек, подкованный в таких вопросах и имеющий за плечами солидный опыт, нашёл весьма и весьма просторным. Тем более было удивительно видеть его внутри дерева, пусть все мои товарищи и заняли ровно столько места, чтобы им было удобно, но и в то же время сидевший в центре образованного ими круга эльф не должен был повышать голоса, пытаясь докричаться до рассредоточившихся по местности товарищей. В общем, компактность нашей, на первой взгляд кажущейся большой, компании я оценил сразу же по приходу сюда и, устроившись, как и все, на полу, полностью заросшем мхом, поскольку, уже не знаю по какой причине, но жители болот крайне не любили стульев, а некоторые из них вовсе не признавали такого предмета мебели, а потому совсем неудивительно, что здесь их тоже не было, что, однако, ни мне, ни кому-либо ещё не доставило каких-нибудь неприятностей. Адриан, сам Син, владелец этого странного дома, и наш сегодняшний докладчик просто достаточно долго пробыли в Султанате, чтобы привыкнуть к такому положению при разговоре и еде, ибо там все поголовно сидели только на подушках и больше ни на чём другом. В их народе сидеть на стульях было своеобразным негласным табу. Фельт же был слишком переполнен предвкушением и потому не замечал почти ничего, снова став похожим на сухую губку, готовую полностью пропитаться информацией. Странно, сейчас он так походил на наивного ребёнка, хотя во время нашего совместного перехода я понял, что это уже весьма зрелый во всех отношениях юноша. Контраст, который только лишь придавал этому молодому человеку шарма. По магу в красном же было понятно, что в своей жизни ему приходилось слушать и в менее удобных позициях, так что и его сидение на мхе ничуть не смутило.