Григорий Шаргородский - Поводырь чудовищ

Праздношатающихся здесь не было. Процент купеческих шапок среди шлемов дружинников значительно увеличился, а значит, отношения между Аравией и Брадаром переходят в стадию «пока еще враги, но торговать уже можно». В ближайшие дни на поляне у подножия холма раскинется импровизированное торжище. Что примечательно, у аравийских пограничных застав такого не бывает. И арабские, и славянские торговцы больше доверяли именно дружинникам, а это говорило о многом.

На высокое крыльцо главного терема вели шесть ступеней, которые я преодолевал с тяжелым сердцем.

— В малой светлице, — сказал мой провожатый, присоединяясь к своим товарищам по несению постовой службы.

Почти все свои дела князь Изяслав Путимирович решал в малой светлице, в которой помещалось до трех десятков человек. Здесь было уютнее, чем в большом зале, куда при желании можно утрамбовать половину заставы.

Начальник пограничной крепости сидел за своим столом, а у окна находился его молодой коллега, с которым мы расстались меньше суток назад.

Эта смена пограничной стражи отличалась от других тем, что на заставе присутствовали два князя. Причем это не нравилось им обоим. Изяслав был недоволен тем, что ему навязали на шею нахлебника, а шестнадцатилетний отпрыск княжеского рода Годиновичей наверняка рассчитывал, что будет «рулить» здесь самостоятельно, но наместник решил иначе.

— Звали, княже? — нырнув в низкий дверной проем, спросил я.

— Да, эрл, — кивнул князь. Несмотря на все просьбы, славянское имя и принадлежность к роду Вепря, оба князя упорно называли меня кельтским титулом. Поправлять их уже надоело, поэтому терпел. — Что думаешь по поводу появления о ни в наших краях?

— Да то же, что и вы. — Князь сердито нахмурился, так что пришлось быстро исправляться: — Очень даже возможно, что они искали меня.

— Ты угроза заставе, — тут же вставил свои пять копеек княжич.

Князь недовольно поморщился, но промолчал.

— Я это прекрасно понимаю, но вешаться на осине все равно не собираюсь.

— Хватит! — Заметив, как княжич дернулся, князь пресек зарождающийся конфликт криком. Примечательным было то, что он дал мне возможность ответить княжичу и сделал это явно в педагогических целях. — Мы собрались здесь не для того, чтобы искать виноватых, а чтобы решить, что нужно делать.

— Что тут думать, отправить его обратно, и всех делов, — не унимался княжич.

— А это не тебе решать, — несильно стукнул кулаком по столу князь, — и даже не мне, а наместник уже принял решение, и Воронов останется на заставе.

— Мы не выдержим атаки даже маленького отряда о ни, — не унимался княжич. — Если придут чудовища, с ними наверняка явятся маги, а у нас лишь один неопытный артефактор на защите стен.

А парень хоть и вспыльчив, но далеко не глуп. Они оба мне напоминали парочку — боярина Возгаря и его начальника хидоев Вина Драгана. Но в данном случае благоразумие, как и положено, находилось на стороне более старшего товарища.

— Нападение на заставу будет означать возобновление войны, — покачал головой князь и тут же сам себе возразил: — При этом у молодого аль Сауда и выбора-то не остается. Эмир его, конечно, накажет, но, если не отомстить за смерть отца, последствия могут быть намного серьезнее, чем гнев господина. В Аравии с вопросами чести все очень жестко.

Пока князь, казалось, разговаривает сам с собой, мы с княжичем молча внимали. Познания Изяслава поражали. С одной стороны, для живущего на границе это не удивительно, с другой — не всякий начальник заставы станет нагружать свой мозг тонкостями политической жизни сопредельного государства.

Князь перевел взгляд на меня, и по его выражению стало понятно, что он оставляет выбор за мной. Тяжелый, честно говоря, выбор. Но делать его придется.

— Если бей решится на подобную дурость, то наверняка потратится на десяток магов, а они подпалят крепость, как стог сена. Выход только один: мне нужно больше находиться в патруле и поменьше в крепости.

— Значит, не уедешь? — язвительно спросил княжич.

— Лучше быть убитым магами, чем повешенным за дезертирство. У меня еще две седмицы службы, а затем я перестану портить своей не самой симпатичной физиономией твое очень хрупкое настроение.

— Хватит, я сказал! — уже сильнее стукнул кулаком князь и поднялся на ноги. — Воронов, из крепости ни ногой, но если аравийцев придет слишком много, ты уведешь их за собой к Дольге.

— Согласен, — решительно кивнул я, понимая правоту князя. — Я могу идти?